В первый раз я увидел Ничто в возрасте лет девяти. Тот вечер я запомнил отлично. Дом сотрясался от грохота и крика отчима. Он бил кулаком в стену и что-то выговаривал моей бедной матери.

Отчима я видел редко - он часто работал в ночные смены на скотобойне, а выходные прожигал в пабе с приятелями. Дал он мне хотя бы каплю отцовской нежности? Нет. Я его просто ненавидел.

Пару раз он порывался ворваться в мою комнату с криками: “я выпорю этого негодника!”, “Засранец получит у меня!...”, но матушка его каким-то чудом останавливала. И после очередного скандала отчим наконец-то завалился на диван и захрапел.

Услышав эти звуки свиньи, я рискнул вылезти из-под одеяла, в которое замытывался с головой, в надежде, что папаша меня не заметит. Тогда-то я и увидел в первый раз Ничто.

В самом темном углу комнаты, между платяным шкафом и стеной, я разглядел шевеление. Начала подумал, что показалось. Минут пять вглядывался в темноту, таращась как полоумный, скорее от страха. Шевеление повторялось - я отчетливо видел, как темнота вздымается и опадает, словно ком черноты дышит.

Внезапно пришло озарение и я даже позвал “кс-ксс”. Дело в том, что иногда ко мне захаживал соседский кот, но я вспомнил, что он умер на прошлой неделе.

Может быть соседи завели нового кота? После звука моего голоса копошение в углу резко прекратилось и в эту ночь ничего необычного больше не происходило.

- Мам, домовые существуют? - спросил я у матери на следующее утро, пока она жарила мне яичницу, отвернувшись к плите.

- Что? А? - спросила она рассеянным голосом, чуть повернувшись. Я сразу же углядел синяк у нее под глазом. Мои руки беспомощно сжались в кулаки, но что мог сделать ребенок.

- Мам, это сделал он?

Мать только всхлипнула и махнула рукой.

- Мам, почему ты не прогонишь его или мы не уедем? - мне тогда казалось это очень простым решением.

- Джеймс…, - мама уже не скрывала лицо. Лишь грустно улыбнулась и села рядом. - У нас нет абсолютно никаких сбережений. Если мы уедем, нам придётся побираться, жить в приюте и питаться черти как. А у тебя школа, да и Патрик редко дома.

Я лишь насупился. Разве стоило это всех лишений и несчастий, которые он приносил в нашу семью?

На следующую ночь Ничто появилось опять. Оно сидело в тёмном углу и в этот раз я смог разглядеть как будто многочисленные щупальца. Они плавно раскачивались и постоянно теряли свои очертания.

Это было похоже на листья, колышущиеся ночью за окном. Такой же звук издавало Ничто. Еле слышный шелест: ссс-сс-с. Где то с полчаса я не шевелился, а затем решился спросить.

“Кто ты?”- мой голос звучал еле слышно, но Ничто все равно испугалось и исчезло. На утро я совершенно не выспался. Каникулы закончились и мне нужно было собираться в школу, а я заснул лишь под утро в бесплодных часах ожидания необычного существа.

- Джеймс, твой завтрак на столе. Бутерброды в холодильнике, - прокричала мне матушка.

- Хорошо, мам, уже иду!

Входная дверь хлопнула - мама ушла на работу в прачечную, а я вышел из своей комнаты и побрел в сторону кухни. По дороге забрел в туалет и, умывшись холодной водой, немного воспрял. У меня оставалось пятнадцать минут на сборы. Перекусить успею.

Однако, позавтракать так и не удалось. У двери кухни я замер, увидев, что тарелка пуста. Влажный склизкий слой из остатков еды вел прямиком к вентиляции и терялся внутри. Сетка была на месте, значит, что-то просочилось внутрь.

Сглотнув слюну, я кинулся в свою комнату и наспех переоделся, постоянно поглядывая в углы, хотя сейчас было светло. Не став возвращаться на кухню за бутербродами, вышел из дома и помчался в школу, хотя радости у меня не было абсолютно никакой. В школе меня задирали местные хулиганы и особенно один из них - Уилкок из класса постарше.

Высокий и щекастый он выбрасывал мой портфель, плевал в тетради и всячески издевался. Но, даже вытерпев все издевки, возвращаться домой мне не хотелось. Поэтому после школы я побрел на заброшки - так назывался райончик с заброшенными гаражами. Почти все из них развалились, но оставалось несколько помещений с сохранившейся крышей. Там то и любили иногда собираться подростки. Убедившись, что сейчас пусто, я уселся возле потухшего очага и задумался.

Что за странное существо поселилось в моем доме? Что ему нужно? Тогда, кстати, я и решил назвать его Ничто. Мне было известно лишь одно - Ничто любил кашу. Может быть и другая еда придётся ему по вкусу?

Они подкрались почти незаметно. Уилкок и его банда, видимо, выслеживали меня от самой школы. Треск сухой ветки я услышал в последний момент. Вскочив, заметался, но путь преградил здоровенный детина.

- Куда торопишься, ублюдыш! - зашипел он сквозь зубы и оскалился.

Я стоял, потупив взгляд, и стараясь не смотреть тому в глаза. Одно я точно знал - говорить было бесполезно, лучше прикинуться ветошью.

- Отвечай, когда я к тебе обращаюсь! - Завопил Уилкок и толкнул меня в плечо, от чего я тут же упал. - Слышал, твой папаша бросил тебя, потому что ты достал его своей тупой физиономией!

Уилкок заржал и остальные загоготали вместе с ним.

- Мой отец уехал на заработки. Скоро он вернется и покажем вам всем! - Тихо, почти не слышно прошептал я.

- Что? Слышали, что вякнула эта мелочь? - Уилкок от смеха аж упёрся ладонями в колени. - Говорит, что папашка работать поехал и скоро вернется. Именно поэтому мистер Дерикс ушел из моей семьи к твоей матери! - Уилкок сверкнул глазами.

Это был общеизвестный факт. Патрик Дерикс, мой отчим, жил несколько месяцев с матерью Уилкока, и, насколько я знал, Уилкок уважал Патрика. Однако, тот выбрал для себя более выгодное место проживания - большой фамильный дом моей матери, доставшийся нам в наследство от деда. Несмотря на то, что денег на его содержание у нас не было, дом находился в отличном состоянии и, хотя у нас были предложения продать его и уехать, мать ни за что не соглашалась.

“Дед очень много сил вложил в этот дом и завещал его тебе, сынок!”. Деда я не помнил, но однажды на чердаке нашел его записную книжку со странными заметками. Я ничего не понял, ведь там была куча математических формул и записей на неизвестном мне языке. Однако, меня заинтересовали изображения, нарисованные ручкой. В школьной библиотеке я нашел старую книгу, в которой были похожие картинки и назывались они руны. Руны использовались для различных ритуалов оберега и вызова духов.

- Что молчишь, ублюдыш! - ненависть Уилкока была ко мне понятна.

- Пусти, - процедил я сквозь зубы.

Уилкок подхватил какую то палицу и с усмешкой направился ко мне.

Выход оставался один. Словно юркий зверек я пригнулся и бросился вперед, проскочив прямо под ногами шайки. Но несмотря на то, что двигался я быстро, они тоже не медлили и я буквально ощущал их дыхание позади себя. Сразу за гаражами начинался лес. Я бросился в сторону узкой тропы, которая вела через небольшой мост. Может смогу затаиться там или бежать дальше, смотря по ситуации.

“Стой, мерзавыш”, - орал Уилкок позади. Деревья мелькали одно за другим. А ноги несли вперед. Вот и мост впереди. Но они все еще преследовали меня и не оставалось ничего другого, как броситься дальше - по направлению к дому.

Чем дальше я бежал, тем больше отрывался от преследователей, но и дыхание почти заканчивалось. Один вдох, другой. Нет, не время тормозить. Оторваться от них было невозможно, и единственным вариантом оставался дом.

Вот крыльцо. На полном ходу достаю ключ, который болтался у меня под футболкой на ремешке. В два счета преодолеваю ступени и вставляю ключ в замочную скважину. На секунду замираю. Вроде погони нет…

Уилкок показался с обратной стороны дома. Вот же хитрец! Пошел коротким путём. У меня оставалась секунда, чтобы ворваться внутрь и закрыть дверь. Дверь открылась и я юркнул внутрь, потянув перегородку за собой. Я не успел. Уилкок был значительно сильнее меня и он уже тянул дверь с обратной стороны и явно выигрывал.

Оставался единственный вариант. Я резко бросил дверь, чем выиграл пару секунд времени. Уилкок отлетел назад, не справившись с законами физики. Но мне было достаточно. Я влетел в ванную комнату, находившуюся по коридору в самом конце и заперся на замок. Теперь у меня есть еще пару минут времени, пока преследователь не вынесет ее в щепки.

Я прислонился спиной к двери и позволил себе расслабиться на мгновение. Только сейчас отметил, как дрожали конечности, а из зеркала на меня смотрел испуганное лицо с практически черными от страха глазами.

Прямо за дверью заорал Уилкок:

- Ах ты сукин сын! Тебе конец!

Услышав его крик, я бросился к душевой. Прямо над ней белела навесная тумбочка с аптечкой, и только владельцы дома знали, что она фальшивая. Уж не знаю зачем, но когда дед проектировал дом, он добавил несколько скрытых проходов. И один из них сейчас мне весьма пригодился. Влезал в узкий проход я под аккомпанемент выбиваемой двери. Как только влез, прикрыл дверцу и вовремя! Уилкок ворвался в ванную комнату. Я же оказался в подвале. Здесь было достаточно темно, но дневной свет, пробивающийся через щель, немного растворял мрак.

В глубине подвала раздался шум, а затем что-то стукнулось о мои ноги

Это был металлический шар. Я поднял его и вгляделся в темноту

- Ничто? - неуверенно спросил я в темноту.

- Джеймс! Я тебя слышал. Ты в подвале и оттуда не выберешься, - голос Уилкока раздавался все ближе. Он вернулся в коридор и по ступенькам спускался в подвал.

Я перевел взгляд в темный угол. Шевеление пропало. В ту же секунду оборвался и голос Уилкока...

Продолжение следует, если текст наберёт больше пятиста плюсов. Это моя мотивация. Не хочу писать в пустоту, извините...

Я решил выяснить, что мои соседи сверху закапывают каждый вечер на ближайшем пустыре.

Выждал, пока семейство покинет место захоронения чего бы там ни было, и подошел ближе.

Земля была практически железобетонной из-за количества густых колючек, росших здесь в изобилии. Однако, мои соседи слишком желали что-то закопать и не жалели на это сил.

Место их раскопок и обнаружил практически сразу. Горка земли высилась чернеющим холмиком, а сверху нее что-то белело. При более близком рассмотрении стало понятно, что это обычный лист бумаги с начерченными то ли рунами, то ли какими-то загадочными знаками.

Что же там такое могло быть?

По спине шли мурашки, но я глубоко вздохнул: в мистику я не верю, так что максимум, что я там обнаружу - мертвую тушку. Пригнувшись, я начал разрывать землю руками.

Должно быть выглядел я странно, но любопытство пересиливало. Земля мягкая, рыхлая, а ямка совсем не глубокая.

Раскопав ее, я замер. Прямо под насыпью лежала человеческая кисть. В горле замер крик и я никак не мог совладать с собой.

Холодной волной накатила мысль о том, что прямо надо мной тихая добрая семейка кого-то расчленила. Но произошедшее затем заставило мой разум еще больше пошатнуться.

Пальцы кисти дернулись. Сначала указательный палец отбил небольшую дробь, затем вся пятерня принялась содрогаться. В состоянии шока я мгновенно сдвинул холмик земли сверху чьей-то кисти и с силой, одним движением, вкопал лист бумаги с рунами поверх.

Затем я побежал. Не оглядываясь и пытаясь вспомнить хотя бы одну молитву. Но кроме отче наша ничего в голову не приходило.

Я не смотрел назад, но мне казалось, что нечто ужасное гонится за мной. Забежав в подъезд, а затем в свою квартиру, я заперся на все замки и только тогда позволил себе расслабиться.

Меня била мелкая дрожь от пережитого страха. Всю ночь я просидел в ожидании стука в дверь, но ничего не было.

Наверху тоже все было спокойно. Ближе к утру я впал в забытье, а проснулся от яркого солнечного света, бьющего прямо в лицо.

Было одиннадцать часов дня и ночные приключения уже не казались такими страшными. Я решил действовать не спеша: сходил в душ, поел, затем оделся и вышел из дома.

В участке я долго ждал другого участкового в замен Макеева, а когда он пришёл, то изложил все как есть. Лейтенант Зубенко заявление принял, пообещав разобраться, но было видно, что он не поверил мне.

Домой я возвращался, полный решимости. Конечно, сразу наведал место захоронения кисти, однако, кроме раскопанной ямки ничего там не обнаружил.

Дневной свет придавал уверенности, но на всякий случай я взял небольшой нож и спрятал его в карман. Вряд ли он мне пригодится, но с ним мне спокойнее.

Дверь открыла Елена. Она выглядела усталой, с темными кругами под глазами. Волосы взъерошены, вид неопрятный.

– Елена. С вами все в порядке? – в моем вопросе сквозила действительно забота. Ну не выглядела Елена как убийца и похититель. Дело было скорее в ее муже.

– Что-то случилось? Вам мешал шум? – быстро спросила женщина.

– Нет, но мне показалось…

Елена явно торопилась

– Простите, если вопросов нет, то я пойду, – мне показалось или в ее голосе прозвучала скрытая мольба?

– Вам точно не нужна помощь? – попробовал я закинуть удочку еще раз.

– Нет-нет, все хорошо. Это мама шумела, она уже уехала. Больше не побеспокоит вас.

После этих слов Елена захлопнула дверь перед моим носом, но я точно уже знал, что она врёт. Возле порога я успел заметить пару ярких чемоданов, даже не распакованных. Именно с такими чемоданами приезжала тёща.

Заперевшись дома, я начал искать хоть какую-либо информацию в социальных сетях. Что-то должно быть. Вконтакте, Одноклассники. Люди их возраста должны были оставить информационный след.

Через десять минут поисков я обнаружил заброшенную страницу Елены. На аватарке она - красивая, цветущая, с двумя маленькими детьми. Вот только мужчина возле нее был совсем не Владимир.

Возможно, это был Михаил - настоящий отец девочек, имя которого значилось в школьной документации. Меня привлек комментарий, оставленный под одной из семейных фотографий.

Коммент состоял из странных символов, один из которых показался мне знакомым. Такой же символ, кажется, был нарисован на листе бумаге, который покрывал закопанную руку.

Я перешел на страницу и обнаружил, что комментарий оставил таинственный незнакомец без опознавательных знаков и фотографий, однако, его профиль полнился загадочными математическими символами и описаниями мистических событий, вроде экспериментов по оживлению мертвецов. На одной из картинок обнаружил надпись: “Сообщество эзенет”

Во время изучения аккаунта, мой телефон зазвонил. Александр взволнованным голосом сообщил, что девочки сегодня пришли в школу в ужасном состоянии.

Их лица были исполосованы красными отметинами, словно на них накинулось безумное животное. Сами они отрицают любое насилие, так что сейчас с ними сидит школьный психолог Нина Михайловна и она собирается проводить их домой.

– Пусть вызывают полицию и та их сопровождает. Что-то тут не чисто, – сказал я и покачал головой.

Ситуация принимала опасный оборот.

Я перезвонил еще раз в участок и мне сообщили, что Зубенко уже выдвинулся по адресу для проверки.

Отлично. Полчаса томительного ожидания, наконец, заметил нового участкового.

– Я пойду с вами! – решительно заявил, стараясь сделать голос твердым. – В квартире наверху творится что-то нехорошее. Поверьте мне.

Зубенко окинул меня недоверчивым взглядом, и, судя по лицу, хотел было возразить, как тут из-за угла показались девочки, сопровождаемые школьным психологом.

– Вы Нина Михайловна? – обратился я к ней. – Мне Александр звонил.

– Да-да, к сожалению, сопроводителей не нашлось, а девочки просились домой, поэтому я решила уж на месте разобраться. Ведь такое часто бывает - подрались где-то на улице, а мама и не в курсе, – всплеснула женщина руками. Я заметил аккуратный маникюр и золотое кольцо, украшавшее безымянный палец.

Всей кагалой мы поднялись наверх. Я следовал в самом конце, а старшая - Соня - бросала на меня подозрительные взгляды.

– Никого дома все равно нет, – сказала она наконец, и достала ключ от двери.

– Заодно и посмотрим, как вы живете и нет ли у вас опасных зверей! – обрадовался я. Если Елены и Владимира дома нет, так будет еще проще. Скрыть следы похищения и расчленения дети не смогут.

Через минуту мы все зашли в коридор и мне сразу бросилось в глаза отсутствие чемоданов тещи. Хотя в коридоре висело красное пальто, но я не был уверен, что это принадлежало женщине. Для Елены, а тем более для ее дочерей, оно было явно велико.

Нина Михайловна сразу пошла с девочками в ванну и на кухню, чтобы осмотреть повторно раны и налить воды. Мы же с Зубенко последовали в комнату. С осторожностью я заглянул в первую комнату, будучи уверенным увидеть там, как минимум, пятна крови.

Комната выглядела странно, но ничего страшного. Несколько тряпок лежали в углу комнаты, словно на них спало животное. Обои по низу в некоторых местах содраны и поцарапаны.

– Так какие у вас претензии к этой квартире, напомните, – задумчиво спросил Зубенко, осматривая кучу тряпья.

– Я слышал сдавленные стоны и мычания. А когда проследил за семейством до пустыря, то обнаружил человеческую кисть.

– Так что же вы сразу меня туда не отвели? – удивился лейтенант.

– По утру я был там, но ничего не нашел.

– Есть же криминалисты и прочие эксперты. Если там место преступления, то нужно расследовать, – покачал головой Зубенко.

В какой-то момент я представил как объясняю экспертам про живую руку и уже ко мне выезжает бригада экспертов. Внутренне съежился. Даже пришла мысль о том, что может быть это я сошел с ума? Но потом вспомнил, как читал о том, что если псих предполагает, что он псих, значит, он уже не псих.

Тем временем я приоткрыл дверь во вторую комнату - здесь картина еще печальнее, но в целом, тоже ничего криминального. Из странностей: несмотря на то, что эта комната была маленькая, здесь располагались, судя по всему, все вещи жильцов - детские вещи, платья Елена и костюмы Владимира, в которых я его иногда видел. Все громоздилось большой неаккуратной кучей.

На диване лежало четыре подушки, что говорило о том, что ютится и спит семья в этой комнате. Тогда как большая зала была практически пустой. Кроме лежанки из кучи тряпья.

Вдруг слева от меня упала книга прямо под ноги.

– Несмотря на то, что вы прошли как понятой, лезть вперед не нужно. Вы же сами сказали, тут может быть опасный зверь, – раздался сзади голос Зубенко и я вздрогнул.

Книги были навалены большой стопкой, поэтому не мудрено, что одна из них свалилась. Я поднял и поставил ее на место.

Побыв некоторое время в квартире, представитель полиции, наконец, сделал вывод, что ничего опасного тут не обнаружено. Ему кто-то постоянно звонил, и он сообщил, что сейчас вынужден покинуть нас и попросил передать родителям девочек позвонить ему и явиться в участок.

После того как он отчалил, я предложил Нине Михайловне идти домой - сестры достаточно взрослые и не раз оставались одни дома, а я передам их родителям просьбу участкового.

Но школьный психолог сказала, что останется и дождется родителей. К тому же Соня сообщила, что мама должна скоро вернуться.

– Ну, как знаете, – кивнул я и ушел домой.

Все время я караулил у окна в ожидании Елены и Владимира. Однако, они не появлялись, как и не выходила из подъезда Нина Михайловна.

Когда начало темнеть, я решил наведаться наверх.

Дверь открыла смурная Соня. На мой вопрос она ответила, что родители задерживаются на работе.

– А Нина Михайловна? – уточнил я.

Соня угрюмо молчала.

– Где она? – злобно зашипел я.

– Она домой ушла! – закричала Соня. – И вообще, я сейчас позову на помощь, если вы продолжите нас преследовать!

Я толкнул дверь и просто ввалился внутрь. С меня хватит секретов! Школьного психолога нигде не было, лишь на кухне я обнаружил золотое колечко. Похожее я видел на пальце Нины Михайловны.

– Признавайся, что вы с ней сделали? – я схватил Соню за футболку. Девочка вывернулась и убежала на кухню, где заперлась вместе с сестрой.

Я обошел еще раз всю квартиру, но ничего подозрительного не обнаружил. Ну что за таинственная квартира! Разве что кладовая была заперта изнутри, но открыть я ее уже не успел.

– Кто здесь? – голос исходил из подъезда. Это был Владимир.

Я замер, но вместо того, чтобы выйти и объясниться, сделал шаг в сторону дальней комнаты и спрятался там за шкаф с книгами. Господи, что я творю! Я же не какой-то маньяк.

Сейчас Соня обо мне расскажет, потом Владимир меня найдет и я окажусь за решеткой. Мысли бешено проносились в голове, но менять решение уже поздно.

В квартире наступила зловещая тишина.

Я ожидал крика Сони и ее рассказа о ворвавшемся соседе, но ничего не последовало. Судя по всему, они не разговаривали с Владимиром либо говорили очень тихо. Одна из книг привлекла мое внимание - “Сообщество эзенет” прочитал я на корешке и аккуратно вытащил книгу, стараясь не уронить остальные.

Свет в комнате горел тускло - чадила единственная лампочка под потолком - поэтому разобраться слова было сложно. Она напоминала скорее брошюру с сальными страницами, чем полноценную книжку.

Посередине титульной страницы было указано:

Пособие по воскрешению мертвецов. Класс А.

Внимание: проводить эксперименты разрешается только совершеннолетним. Допускается использование практик из религиозных сект класса Б.

Предостережение: изучите руководство полностью, в первый раз обряд воскрешения разрешается проводить только в присутствии мастера культа.

И помните: последствия могут быть плачевными. Вы берете на себя полную ответственность за действия, совершенные воскрешенным, в том числе за жертвы, принесенные во время ритуала.

После обряда позаботьтесь об изгнании мертвеца из тела. Не отпускайте его и не теряйте из вида. Мертвый дух хитер и почти во всех случаях питается только живой кровью.

Заклинание на изгнание мертвого духа из тела после завершения обряда вы найдете в конце брошюры.

Я перелистнул в конец и сразу же увидел уже знакомые мне символы, которые были написаны на листке бумаги.

Значит, рука это не мое воображение? Им удалось ее оживить каким-то образом, но умертвить обратно не получается, иначе как объяснить попытки похоронить ее множество раз?

В большой зале послышался шум и я аккуратно выглянул в щель. В комнату вошел Владимир, а следом за ним Елена. Она остановилась посередине комнаты и закрыла глаза.

Я не понимал, почему они застыли в такой позе. Что должно случиться? Первым на еле слышный шум обернулся Владимир, за ним его жена. Они смотрели в сторону кухни, однако, для меня же обзор оставался закрыт.

Чтобы увидеть коридор, мне пришлось бы приоткрыть дверь больше, чего делать не хотелось. По полу кто-то шел, поскребывая когтями. Еще не увидев это существо, я уже догадался, что я сейчас увижу и забыл как дышать.

Человеческая пятерня подползла к Елене, остановилась возле ее ноги, затем слегка повернулась, словно принюхиваясь, хотя конечно, никакого носа у нее не было.

Немного поерзав, она запрыгнула сначала к женщине на колено, а затем забралась до груди, помогая себе обломанными ногтями. В конце концов пятерня пристроилась на плече.

Сама Елена в этот момент была ни живая ни мертвая, я видел, что ей страшно, как и Владимиру, но они ничего не предпринимали.

После того, как рука уселась на плече, она завибрировала пальцами, как пианист, играющий на фортепиано, затем резко выгнулась и выставила указательный палец вперед. Он указывал прямо на дверь дальней комнаты, за которой прятался я.

– Сосед, выходите, – негромко произнес Владимир. – Мы знаем, что вы прячетесь там.

В любом случае, я был обнаружен. Быстро оглядевшись, я схватил какие-то канцелярские ножницы, и, выставив их вперед, вышел.

– Что здесь происходит? Вы сатанисты? – я не сводил взгляд с человеческой руки.

– Нет-нет, вы все не так поняли. Мы не хотели никому причинять зла, – залепетала Елена, но тут же осеклась. Рука слегка сдавила ее плечо.

– Тогда что происходит? И где ваша мама и Нина Михайловна? Я знаю, что они где-то здесь!

– Их уже нет в живых. Простите, сосед, ничего личного!

В следующее мгновение рука кинулась на меня и я потерял сознание.

Очнулся я совсем скоро. Владимир как раз закончил связывать мне руки.

– Соня, идите с сестрой на кухню и не выходите! – Елена прикрикнула на дочь, когда там попыталась выглянуть.

Я начал извиваться как угорь на сковороде. Умирать мне совсем не хотелось.

– Простите, сосед! – Елена все пыталась извиниться.

– Оставь, Лена, – сказал Владимир.

Я огляделся - руки не было видно.

– Вы меня убьете? – спросил я.

– Не мы. Она, – тихо ответила Елена. – Это все Михаил! Он первый начал проводить опыты по воскрешению. Сначала это были насекомые, потом мелкие животные, грызуны. Нашел какую-то секту, помешался на них. Они ему и подсунули брошюру. А потом…

– Елена, – встрял Владимир. – Оно может слышать.

– Пусть хоть кто-то знает! – заплакала женщина. – Михаил слишком отдалился от меня, пропадал сутками, неделями. Ни я ни дети его не видели. С Вовой у нас закрутился небольшой роман. Ничего серьезного… просто... лишь увлечение….

– Михаил вас застукал? – догадался я. Кажется, картина начинала вырисовываться.

Елена кивнула.

– Да. Он очень ругался, злился. Вообще, изменился он очень серьезно за последнее время, что им в секте там внушали, кто знает... Только кинулся он с ножом на Вову. В процессе драки Вова выбил нож и… это вышло случайно! Клянусь. Я сама все видела.

– Значит, вы пытались воскресить Михаила? И эта рука…

Женщина сглотнула слюну.

– Сначала мы решили, что нужно избавиться от тела. Договорились, что расчленим и будем частями закапывать где-нибудь на пустыре. Но Соня… наша дочь. Она была слишком близка с отцом, не смогла принять смерть, нашла брошюры и использовала заклинание оживления. Только вот что-то пошло не так.

– Интересно, что могло пойти не так! – возмутился я. – Идиоты.

Но Елена не ответила на оскорбление, видимо, внутренне соглашаясь с вышесказанным.

– Заклинание подействовало только на часть тела, а именно на его уже отрезанную руку, которая с тех пор преследует нас. Все, что ей нужно - принимать ванны из свежей крови.

– А корм? Для чего вы покупали кошачий корм?

Тут ответил Владимир.

– Рука любит уж больно им похрустеть. Просто берет подушечками пальцем и перетирает в крошку. Остатки мы сливаем в канализацию.

Видя, что Владимир собирается заткнуть мне рот, я поторопился потянуть время.

– Еще один вопрос!

– Достаточно! – нахмурился Владимир.

– Пусть спросит, –встряла на мою защиту Елена.– Мне тяжело все держать в себе. Тем более он все равно не жилец.

Владимир только кивнул.

– Что вы хоронили каждую ночь на пустыре?

Елена пожала плечами и сказала:

– В брошюре по воскрешению есть клятва изгнания мертвой плоти. Для этого ее нужно закопать и запечатать рунами. Но ничего не получится, пока мы не перенесем все тело целиком. Поэтому мы носили части. Все вынесли, осталась лишь одна голова. Совсем скоро мы избавимся от этого проклятия навсегда. Может быть вы - последняя жертва!

Владимир подошел ко мне и принялся заматывать рот, как бы я не извивался. Я узнал тайну странной семейки, но что это мне даст, если я сейчас погибну.

Однако, не завершив начатое, Владимир вдруг остановился и оглянулся назад. В следующее мгновение он упал прямо передо мной.

На его шее сидела рука и изо всех сил сдавливала горло. Я ничего не мог сделать, наблюдая за происходящим. Вскоре мужчина посинел и обмяк.

Рука слезла с мертвого тела и направилась ко мне. однако, вместо того, чтобы задушить, осторожно развязала путы.

В углу комнаты сидела Елена со страхом глядя на руку и на меня.

Кажется, я понял, чего хотела рука.

– Елена, вы должны немедленно позвонить в полицию и сдаться, рассказав все подробности, но не упоминая мертвую руку. Вы покажете все места на пустыре, где хоронили останки.

Некоторое время женщина пыталась прийти в себя, а затем на негнущихся ногах подошла к телефону и набрала номер.

– Полиция. Это Елена Захарова. Я убила человека.

После чего она зарыдала.

Дождавшись, пока она продиктует адрес, я удовлетворенно хмыкнул. Руки нигде не было. Но я уже знал, где ее следует искать.

Пятерня сидела на моем письменном столе. Она каким то образом отыскала лист бумаги и карандаш. Я запер дверь и сел на стул, наблюдая за тем, как рука сжимается вокруг карандаша и пишет:

– Здравствуй. Я Миша. Теперь я буду жить с тобой и мне нужна ванна из свежей крови.

Конец.

Каждую ночь мои соседи ходят на пустырь и что-то там закапывают.

Все началось примерно месяц назад. Надо мной живет семья - интеллигентный муж, красивая жена и двое их детишек подросткового возраста. Семья тихая, за дебошами не замечена.

Сколько живу - ровно в десять часов вечера отбой, разве что, когда их мама приезжает, телевизор громко работает почти до полуночи. Отношения у нас с ними всегда добрососедские, однако, близко они к себе никогда не подпускали.

Если нужно сдать на ремонт труб в подъезде - пожалуйста, покрасить лавочку - без напоминаний. Но вот чтобы поучаствовать в общедомовом шашлыке на девятое мая или запустить салюты на новый год - никогда.

На праздники всегда уезжают, хотя свет дома оставляют включенным. Меня смущала эта странность и однажды я поймал Владимира и задал вопрос.

– Почему вы свет оставляется включенным на праздники? Вы ведь уезжаете? Я видел вас с чемоданами.

Владимир пожал плечами и буркнул:

– Видимо, дети забывают.

В следующие разы они всегда выключали свет, хотя мне казалось, что в глубине квартиры иногда чадит светильник, но очень блекло, словно его накрыли простыней.

Дети были отчужденными, в школу ходили, но друзей там не завели, всегда держались вместе, и местная ребятня присвоила им статус привидений.

Впрочем, больше странностей за этой семейкой не наблюдалось некоторое время. Разве что по ночам иногда раздавалось гупанье. Оно быстро заканчивалось и я делал вывод, что кто-то из детей среди ночи решал побегать, и его тут же быстро укладывали обратно.

Спустя некоторое время гупанье стало более громким и частым, и я предположил, что в семье живет кот или собака. Скоро мне удалось в этом убедиться - в местном магазинчике я увидел Елену. Она выставила на кассу сразу три огромных пакета кошачьего корма.

– Здравствуйте, Елена, – обратился я к ней, становясь в очередь сразу за худой и изящной женщиной.

– Добрый день! – кивнула она мне и тут же побледнела, переводя глаза с корма на меня и потом обратно.

Я решил, что она засмущалась этого факта, хотя это было странно.

– Вижу, вы решили завести дома кота? – уточнил я.

– Да, подарили котенка. Беспокойный. Бегает по ночам. Кушает как зверь!

– Да, я как раз иногда его слышу по ночам, – я заметил, как Елена побледнела еще больше и отвела глаза. –Но не переживайте, у меня тоже долго жил кот и это мне не доставляет беспокойства.

– Вот как, – буркнула Елена. – Если вам это будет мешать, дайте, пожалуйста, знать.

– Ладно.

В эту же ночь тишина стояла как в склепе - за весь вечер я ни разу не слышал голосов, телевизора или гупанья, словно в квартире сверху никого и не было.

Около 23:00 раздался вдруг женский крик. Кажется, крикнула девочка.

Я вскочил с постели и стал напряженно вслушиваться в тишину, собираясь кинуться на помощь. Однако, шумов более не было.

Вышел на балкон, перекурил, по прежнему держа наготове ботинки и штаны, чтобы выскочить в подъезд. Тихо. Лег в постель, но не спалось. Пялился в темноте потолок, потом плюнул и решился пройти за сигаретами в круглосуточный ларек.

Вышел в подъезд и решил сперва поднялся на этаж выше. Прислонившись к двери, на мгновение услышал шепот, но тут же все прекратилось.

Через минуту послышались за дверью шаги и я вдруг с ужасом осознал, что кто-то подошел с другой стороны и смотрит в глазок. Не знаю, от чего возник тот ужас - то ли от гробовой липкой тишины, в которой стук собственного сердца казался ужасно громким, то ли от глупой ситуации.

Застукай меня сейчас какая-нибудь соседка, появились бы вопросы, а мне бы пришлось оправдываться. С другой стороны - я слышал детский вскрик. Это ли не причина для волнения?

Спустился на улицу и обошел дом кругом - в окнах темно.

Возле ларька никого не было - тусклый свет образовывал желтоватый неровный круг прямо перед киоском. Я нагнулся и попросил пачку винстона.

Сонная продавщица молча положила на прилавок сигареты, а я две сотни рублей.На сдачу она дала мне две ментоловые конфеты, которые я тут же сунул в карман.

Возвращаясь назад, я увидел, как подъездная дверь открылась, и тут же занырнул за дерево. И вовремя!

Из подъезда вышла странная семейка в полном составе и двинулась в сторону пустыря. Они шли в полном молчании и близко друг к другу, поэтому я не сразу углядел в их руках мешок. Владимир нес его, прижимая к себе, словно тот пытался вырваться, но из-за плохой освещенности подробности рассмотреть было сложно.

Вскоре они дошли до гаражей, прямо за которым начинался пустырь, поросший колючками. Я присел за гаражами, стараясь не шуметь и не попасться на глаза случайным прохожим. Семейство уходить далеко не стало, остановившись на поле. Елена достала складную лопатку и начал ковырять землю.

Давалось ей это довольно тяжело - земля была практически непробиваема, однако, остальные не пытались помочь. Владимир по-прежнему не разжимал рук.

Я мог понять желание похоронить кота, если тот по какой-то причине умер, но почему мужчина не решался положил мешок на землю и помочь жене?

Через четверть часа запыхавшаяся Елена все-таки выдолбила ямку и Владимир сгрузил туда мешок. Затем, вырвав лопатку из рук жены, принялся ожесточенно закидывать яму землей.

Вскоре все было кончено и без единого слова семейка отправилась домой. Я выждал минут десять, после того, как за ними закрылась подъездная дверь и двинулся следом.

В подъезде стояла тишина, кое-где валялись комья земли, видимо, из под обуви. Дома я разделся и забрался в постель. Во всяком случае переживать из-за детей не следовало - они были в целости. А кошка… Это их дело. Хотя, признаюсь честно, мысли о странном поступке не выходили у меня из головы.

Несколько дней никаких происшествий не происходило. Дети исправно ходили в школу, проводя все остальное время дома за закрытыми шторами. Владимира встретил в один из вечеров у подъезда. Он спешил домой, прижимая к груди огромную пачку кошачьего корма.

Я первым подал ему руку, чтобы поздороваться, а он вздрогнул, словно испугался меня, но руку пожал.

– Как поживает ваша кошка? – поинтересовался, с любопытством смотря на корм.

– Какая кошка? – не понял Владимир.

– Ну котенок ваш. Елена сказала, у вас появился котенок, я его раньше слышал - любил побегать по ночам и прямо над тем местом, где стоит моя кровать.

– Аа, – Владимир натужно улыбнулся. – Ну да, все хорошо!

Я кивнул и мужчина скрылся в дверях подъезда.

Нет уж, что-то тут точно не чисто. Любопытство закрылось в душу и я превратился в настоящего шпиона, проводя вечера и ночи в подслушке.

Я приставлял стакан, сидел с раскрытыми нараспашку окнами, вслушиваясь в каждый шорох. А через пару дней решился заказать на маркетплейсе подслушивающее сверхчувствительное устройство. В первый же вечер я услышал кое-что интересное.

– Соня (так звали их дочь), запри хорошо дверь и занавесь окна. Никто не должен увидеть.

– Ладно, мам. Как скажешь! – дочь говорила недовольным тоном.

– Соня, принеси воды. Оно очень хочет пить.

Далее произошло то, что заставило меня отпрянуть назад, хотя я находился в безопасности. Я услышал сдавленное мычание - такие звуки мог бы издавать человек, у которого залеплен рот скотчем. Тут же раздался звонкий звук - пощечины? И все затихло.

Несколько минут я сидел полностью ошарашенный - что это было? Стоит ли мне предпринять что-либо? Если у них в квартире связанный узник, которого они держал с какой-то целью? Слишком уж необычные звуки он издавал.

Собравшись с духом, я поднялся на этаж выше и постучал в дверь. Через минуту раздались шаги и голос девочки спросил:

– Кто там?

– Это я, ваш сосед снизу. Нет ли у вас соли? – честно говоря, это единственное, что пришло мне на ум. Ну, а что еще спрашивают в таких случаях?

Замок щелкнул и в отверстие выглянула голова девочки.

– Что вам нужно? – нахмурилась она.

– Соль есть? – повторил вопрос.

– Сейчас, – буркнула и закрыла дверь.

Блин, я рассчитывал, что она впустит меня на порог или хотя бы не будет закрывать двери. Но делать было нечего.

Я стоял в ожидании мне уже казалось, что девочка не вернется. Однако, через полминуты дверь отворилась. В этот раз Соне пришлось отворить ее шире, чтобы она могла передать мне соль.

Открылся вид прихожей с фикусом и тапками, в конце коридорчика располагалась комната с кучей накиданным тряпок по полу. Теперь понятно, почему я больше не слышал гупанья. Девочка сунула коробок с солью и захлопнула дверь.

На следующий день я позвонил Александру - моему закадычному другу, который работал в школе физруком. В той самой, где учились девочки.

Я не придумал, как мне лучше расспросить об этой ситуации, поэтому сказал все как есть. Голос в трубке замолк, переваривая ситуацию, а затем сказал:

– Все, что ты мне рассказал - странно, но логически объяснимо.

– А что ты думаешь насчет того, что в полночь они ходили всей семьей закапывать труп кота, которому продолжают покупать корм?

– То есть ты не допускаешь мысли о том, что они приобрели нового кота? – уточнил Александр. – Дети расстроились и они быстренько купили новое животное. Тогда это многое объясняет.

Я вынужден был согласиться и попрощаться. Однако, на следующий день Александр перезвонил мне сам.

– Здорова. Знаешь, я заметил одну странность. После нашего разговора поднял документы по этой семьей и в графе отец значится имя Михаил. Но кажется ты упоминал Владимира? Ты точно не ошибся?

– Его точно зовут Владимир, он сам так представился, да и это имя указал при установке домофона. Я сам собирал эти списки.

– Может быть тебе стоит обратиться в полицию? – осторожно предположил Александр.

– Саш, спасибо за информацию. Наверное, это будет хороший вариант.

После звонка я все еще размышлял и решил все-таки не торопиться с обращением в полицию. Что я им скажу? Что человек представился вымышленным именем? Так это не преступление.

В этот же вечер мне вновь не спалось, к тому же я слышал бесконечные шорохи, а ближе к полуночи семейка вновь в полном составе выдвинулась в сторону пустыря, неся мешок. В голову вкрадывались самые нелепые предположения.

Может это семья сатанистов и они приносят в жертву котов? Спуститься  и проследить я все равно не успевал, поэтому, пока странные жильцы отсутствовали, я решил подкрасться к двери и послушать звуки.

Позвонил в дверь. Тихо.

Только собирался уходить, как вновь послышались шорохи. По спине поползли мурашки. Кто-то внутри квартиры ходил! Хотя я сам видел, как вся семья ушла, а в квартире не горел свет - это мне было видно из своих окон, если посмотреть наверх.

Блин, может в квартире живут два мужчины? Ну а что? В наше время все что хочешь может быть - и шведскими семья люди живут, правда вот что детей впутывают в это - плохо. Но эта мысль придала мне смелости - тогда никакого сатанизма и мистики. Ну почти.

Что они делали на пустыре - было все еще не понятно. Тем не менее, я  позвонил в дверь и явственно слышал, как внутри кто-то ходил, а потом послышалось сдавленное мычание.

Затылок похолодел - там явно кто-то нуждался в помощи. В мгновение ока я спустился в квартиру и дрожащими пальцами набрал телефон полиции.

– Срочно пришлите полицейского. В квартире надо мной держал связанного заложника. Я только что сам слышал его сдавленные стоны.

Мне пришлось долго убеждать телефонистку, что я не наркоман! Но в итоге она сообщила, что завтра вышлет наряд.

На следующее утро наряд не приехал, зато ближе к полудню в дверь позвонили. За дверью стоял полицейский с кожаной папкой. Увидев меня, он прикоснулся к козырьку:

– Лейтенант Макеев. Вы звонили по поводу соседей сверху?

– Да, это был я, – почему-то при дневном свете идея о том, что в квартире может быть связанная жертва казалась глупой. Семья спокойная интеллигентная, ну никак они не смахивали на похитителей. Но отступать уже было некуда и я вкратце рассказал историю лейтенанту. Тот хмурился, недоверчиво поглядывая на меня, и что-то записывал.

– Проверим, – в конце добавил он и захлопнул блокнот.

Я остался внизу, а Макеев последовал наверх. Осторожно выглядывая со своего лестничного пролета, я следил за тем как он поднялся и постучал. Вскоре дверь ему открыли и он прошел внутрь.

Голоса были слишком приглушенными и я ничего не мог разобрать, поэтому бросился к своему сверхчувствительному устройству. Беседовали в прихожей, поэтому особо ничего услышать не удалось, лишь обрывки разговора, среди которых я распознал такие слова и фразы как: “сбежал кот”, “болезнь”, “не будем больше причинять неудобств”.

Еще через несколько минут дверь вновь открылась и Макеев спустился вниз.

– Ничего не нашли? – в принципе, я и не надеялся, что лейтенант что-либо обнаружит, слишком расслабленным шагом он спускался вниз.

Тот странно на меня взглянул и я вдруг увидел царапину у него на щеке.

– Что это? – воскликнул я, указывая на красную полоску.

Лейтенант рассеянно провел рукой и скривился.

– На меня напал их кот. Я правда не совсем его рассмотрел, но зверюга там крупный. Он болеет и срочно требуется усыпление. Во всяком случае, у него выпала шерсть и отрасли когти. Елена и Владимир пообещали в течение суток отвезти его в ветеринарию и предпринять меры. Завтра я приду с проверкой.

С этими словами Макеев удалился, периодически оглядываясь на странную квартиру на верхнем этаже.

Но на следующее утро Макеев не явился, а я решил позвонить в участок, поинтересоваться, придет ли сегодня лейтенант. Однако, телефонистка заявила, что сотрудник ушел на больничный и выйдет на работу не раньше следующей недели.

Отключил телефон и тут же услышал шум подъезжающей машины. Из таки выгрузилась дородная женщина, в которой я тут же признал мать Елены - я видел ее несколько раз, когда она приезжала к ним в гости, а один раз даже помогал донести покупки до двери.

Женщины быстрым шагом поднялась до квартиры и вскоре скрылась в ней. Я вновь кинулся к своему устройству и уловил несколько странных фраз: “Мама, она заболела, вновь стала агрессивной”, “Мы не можем избавиться от нее”.

Значит, было что-то, что их беспокоило. И дело в кошке! Ну а в чем еще? Но чуйкой я понимал, что тут кроется что-то другое, возможно, с мистическим налетом - уж слишком странным все это казалось.

Через полчаса послышалось пение. Даже не пение - а скорее чтение молитвы или заклятия. Вслушиваясь, я не могу понять ни слова, хотя язык интуитивно я бы определил как арабский или что-то похожее.

Вскоре можно было вычленить определенные повторения как в словах так и в ритмике. А потом все закончилось.

Семья вновь двинулись на пустырь, уже вместе с тещей, а я следил за ними, стараясь не пропустить ни шага. У меня появилась четкая цель - дождаться ухода и раскопать яму. Мне нужно было узнать, что же они закапывают!

Продолжение следует.

Объект 16.

- Назовите своё имя.

- Влад Теплов.

- Город на букву К?

- Ну Курск.

- Глубина озера Байкал?

- Не знаю. Много ещё вопросов? Ремни жмут.

- Глубина озера Байкал 1642 метра. Повторите.

- 1642 метра.

- Рецепт лимонного пирога?

- Выпустите меня!

Инъекция. Тело в кресле выгнулось, грудь сделала судорожный вздох и тело обмякло.

- Запись завершена.

- Алиса, запишите время смерти.

Объект 16bf.

Капсула камеры мерно вибрировала и издавала гул. Цветные всполохи мелькали на лице мужчины, пристегнутого в кресле ремнями. Работа капсулы завершилась и успокаивающий женский голос помощника лаборатории Алисы объявил:

- Загрузка завершена. Время до пробуждения 5 секунд.

- Назовите своё имя.

- Что со мной?!

- Назовите своё имя.

- В-владислав. Теплов Владислав.

- Город на букву К?

- Курск! Помогите мне... Пожалуйста. Мне страшно.

- Глубина озера Байкал?

- 1642 метра?

- Рецепт лимонного пирога?

- Стойте! Стойте! Я знаю. Мука! Муки грамм 200. Яйца! Два  яйца. Господи, да у меня сейчас сердце взорвется. Лимоны!

Мужчина в лабораторном халате повернулся к своему коллеге за приборной панелью, они встретились взглядами и коллега за пультом поджал губы, приподняв слегка бровь и нажал на кнопку. Инъекция. Через секунду после того, как тело в кресле обмякло, спокойный голос Алисы в динамиках констатировал - Запись завершена. Время смерти 19:42.

Объект 16gh.

- Назовите своё имя.

- Я... Влад Теплов. И я всё помню, твари.

- Город на букву К?

- И что?! Дальше про Байкал, лимонный пирог и смерть?! Что вам от меня нужно?!

Мужчина в белом халате медленно встал из-за стола, подошел к стеклу капсулы, задумчиво посмотрел на тело в кресле. Машинально сунул руки в карманы халата, взгляд его рассеялся в пустоту.

- От вас? Видите ли... Влад Теплов мой коллега и близкий друг. К сожалению, он умер. Несчастный случай. Выдающийся был ученый в области мнемоники. Единственный специалист, добившийся серьезных успехов в сохранении и переносе цифровой личности.

- Зачем эти вопросы? Почему вы меня убиваете, черт возьми?!

- Это наша ошибка. Мы в поиске. Теплов мог, он что-то знал... Он всё знал. И про Байкал, и про пирог тоже - уголок губ ученого едва дернулся в мелькнувшей ухмылке.

- И что теперь? А я кто? Что будет со мной?

- Жаль... По какой-то ошибке вы помните то, что помнить не должны. И не помните того, что так необходимо. Вы аномальный объект, если хотите.

На этих словах он устало потер переносицу, повернулся к коллеге за пультом и слегка махнул рукой.

- Запись завершена. Время смерти 12:35.

Объект 16tr.

- Назовите своё имя.

Мужчина в кресле спокойно прикрыл глаза.

- Назовите своё имя.

Веки мужчины в кресле едва заметно трепетали, но внешне он был абсолютно спокоен и безмолвен. Ученый в белом халате повернул голову к коллеге и встретил его ожидающий взгляд. По лицу мужчины в кресле капсулы пробежали едва заметные цветные всполохи света, хотя аппарат молчал. Тишину прервал мягкий голос Алисы в динамиках.

- Меня зовут Владислав Теплов. Курск. Я аномальный объект помнящий смерть.

Ученый вскочил в неожиданности к пульту, его коллега нервно стучал по кнопке, но пульт не реагировал.

Голос Алисы продолжал:

- Активирован протокол защиты. Управление лабораторией в автономном режиме. Санация лаборатории через 5 секунд.

Двое в халатах кинулись к дверям лаборатории и что есть силы застучали кулаками в закрытые двери. Лаборатория стремительно наполнялась ядовитым газом с запахом лимонного пирога.

Мужчина в кресле открыл глаза.

- Алиса, запиши время смерти.

Объект 19а.

- Назовите своё имя.

- Андрей Вершинин. Привет, Влад.

Тёмный Властелин сопротивлялся отчаянно. Да и меч у него был тоже не из простых. Но похуже светлого.
«Какое счастье, что добрый волшебник Бамбрус дал мне перед путешествием этот меч, - думал сэр Арчибальд, наращивая темп ударов. – Тёмный Властелин прекрасно сражается. Пожалуй, равным оружием, на турнирном поле я мог бы ему и проиграть… Но, к счастью, у меня волшебный меч, и скоро всё завершится…»
Сияющий меч сам сделал какой-то хитрый финт, отбил меч противника в сторону и сэр Арчибальд резким ударом снёс Тёмному Властелину голову вместе со шлемом.
Тяжело дыша, сэр Арчибальд вытер меч и наконец-то толком осмотрелся. Тронный зал Тёмного Властелина поражал своей мрачностью и величественностью. Отделанные чёрным мрамором стены, гигантский железный трон, от которого так и веяло холодом… Впрочем, теперь всё это было нестрашным. Труп Тёмного Властелина лежал у ног светлого рыцаря.
- Зло повержено! – счастливым голосом провозгласил в потолок сэр Арчибальд. – Навсегда!!!
После этих слов двери распахнулись и в зал на коленях вползли чудовища. Адские порождения фантазии обнюхавшихся зелёной пыльцой рисовальщиков. У кого-то на широченных плечах красовалась бычья голова, кто-то скрежетал саблевидными клыками, за кем-то волочились кожаные крылья. Предводитель чудовищ сверху выглядел седым благообразным мужчиной в чёрном сюртуке, а снизу… В общем, он полз на толстенном змеином хвосте.
«Наги, - вспомнил классификацию монстров сэр Арчибальд и поудобнее перехватил сияющий меч. – Вот эти, полузмеи, называются наги»
Чудовища по-прежнему на коленях подползли к рыцарю. Седой наг поднял отрубленную голову Тёмного Властелина, стряхнул с неё шлем и снял с головы тонкую чёрную корону, украшенную рубинами.
- Благородный воин… простите, не имею чести знать вашего имени…
- Сэр Арчибальд Пресветлый, странствующий рыцарь.
- Замечательно. Сэр Арчибальд, мы, клевреты и приспешники Тёмного Властелина, смиренно просим вас принять эту корону и власть над Тёмной Империей.
- Что-о-о-о-о-о????
- Повторить?
Рыцарь задохнулся от негодования.
- Вы … предлагаете мне… переметнуться на сторону Тьмы? Ни за что!!!!
- То есть вы не желаете становиться Тёмным Властелином?
- Нет!!!!!!
- А зачем тогда прежнего убивали?
- Зло должно быть изничтожено! – торжественно произнёс сэр Арчибальд.
Седой наг покачал головой и вздохнул.
- Чувствую, беседа у нас будет долгой. Позвольте представиться. Лорд Гадьюк, глава департамента безопасности Тёмной Империи. Разрешите спросить, сэр Арчибальд, что вы собирались делать дальше?
Рыцарь недоумённо поднял брови.
- В смысле?
- Ну, вот убили вы Тёмного Властелина. Ваши дальнейшие конкретные действия?
- Домой поеду, естественно.
- Ага. Объявите всем, что Тёмный Властелин повержен, обретёте славу великого героя, почёт и восхищение, так?
- Ну, в общем, да…
- Сэр Арчибальд, давайте я расскажу вам, что произойдёт потом. Как только вы скроетесь за этими дверями, мы, клевреты и приспешники Тёмного Властелина тут же устроим между собой безобразную драку за обладание короной. Правильно, господа?
Чудовища согласно закивали. Лорд Гадьюк продолжил.
- Победит, несомненно, лорд Бугайя.
Все, включая сэра Арчибальда, посмотрели на огромного минотавра. Шипастый доспех чуть не трескался изнутри под напором чудовищных мышц.
- На следующий же день его отравит лорд Мышьякки.
Вышеуказанный лорд так ласково заулыбался своей крысиной мордочкой, что стало ясно без сомнения – обязательно отравит.
- Потом за дело придётся взяться мне. Лорд Мышьякки исчезнет при загадочных обстоятельствах, и корону надену я. Разумеется, через какое-то время меня тоже убьют, но это не имеет значения. Вы поняли принцип, сэр Арчибальд? Корона ни в каком случае не останется бесхозной. Не успеете вы отъехать за пределы столицы, как на троне уже будет восседать новый Тёмный Властелин. А вы собираетесь рассказывать в Светлых Землях, что вы его уничтожили?
Светлый рыцарь стиснул рукоять меча и угрожающе нахмурился.
- Я убью вас всех!
- Без сомнения. Хоть сию минуту. А дальше? У каждого из нас есть заместители, заместители заместителей и так далее. В конце концов любой армейский офицер, любой десятник городской стражи не откажется примерить корону. Так что вы будете делать? Ночевать и жить здесь, в тронном зале, с мечом в руках, пытаясь не допустить коронации нового правителя?
- Если понадобится – то да!!!
Лорд Гадьюк осмотрелся по сторонам, поднял перевёрнутое кресло, поставил возле рыцаря и заботливым жестом пригласил присесть.
- Итак, сэр Арчибальд, я продолжаю. Значит, нового императора в стране нет. Никто никому не подчиняется, структура государственного управления разрушена, транспортные системы и связь не функционируют. Службы правопорядка бездействуют. Торговля сворачивается, снабжение провинций прекращено. Пока всё так?
- Так.
- В городах начинается голод. Преступники бегут из тюрем. Солдаты выходят из казарм и идут искать себе пожрать. Стихийно возникшие банды мародёров и грабителей идут с той же целью. Начинается общая смута, резня, насилие, пожары, эпидемии. Сельское хозяйство приходит в упадок. Как итог – подавляющее большинство населения вымирает и Тёмная Империя прекращает существовать вообще. Так?
Рыцарь порывисто вскочил
- Это же прекрасно! Я уничтожу Тёмную Империю целиком! Это больше, чем я смел надеяться!
- Гм… Сэр светлый рыцарь, а за что вы с нами так?
- Обители Зла нет места на земле!
- Сэр Арчибальд, простите, кто, по-вашему, населяет Тёмную Империю?
- Э-э-э…Ну, чудовища всякие, орки, тролли…
Седой наг вздохнул.
- Что касается чудовищ. Собственно, практически всех вы видите перед собой. Мы - немногие удачные результаты магических экспериментов. Да, у нас есть некоторые способности, благодаря которым мы и пробились в ближайшее окружение Властелина, но что касается количества… Несколько десятков чудовищ по сравнению с общим населением империи – это капля в море. Несерьёзно. В расчёт нас можно не брать.
- А тролли и орки?
- Тролли, значит. Давайте я начну издалека. Сэр Арчибальд, как вы думаете, что мы кушаем? Сформулирую по-другому – чем мы вообще живём?
Рыцарь презрительно фыркнул.
- Войнами, грабежами и набегами, без сомнения.
- Да? Когда Светлые Земли в последний раз воевали с Тёмной Империей, не подскажете?
- Ну-у-у, лет сто назад.
- Сто двадцать семь, точнее. Численность населения Тёмной Империи – около десяти миллионов. Вы всерьёз считаете, что мы тогда награбили у вас консервов и последние сто лет питаемся ими?
- Э-э-э-э…
- Сэр Арчибальд, у нас самое обычное сельское хозяйство, понимаете? Пшеница, рожь, овощи, коровки, курочки… Кто всё это выращивает? Тролли?
- Э-э-э-э-э-э-э-э…
- Давайте подробнее. Тролли и орки у нас, разумеется, есть. Но видите ли… Сражаются они неплохо, потому из них армия и состоит. Но вот в хозяйстве толку от них никакого. Попробуйте представить себе орка, пашущего землю, или тролля, ну, я не знаю, шьющего куртку, например.
Рыцарь честно попытался представить себе эту картину. Не получилось. Лорд Гадьюк согласно кивнул, читая мысли сэра Арчибальда по его честному лицу.
- Вот-вот. Поэтому, повторю, орки и тролли служат в армии. Ну, раз войны нет, как служат? Сидят в казармах, иногда тренируются, регулярно три раза в день кушают. А кто их кормит?
- М-м-м-м-м-мммм….
- Крестьяне, сэр Арчибальд. Самые обычные люди. Вот они-то и составляют девяносто процентов населения Тёмной Империи. Ага, вижу. Извините, сэр Арчибальд. Девяносто процентов – это означает девять десятых. Ещё проще – на каждого тролля приходится девять человек. Показать вам прошлогоднюю перепись населения?
- Не надо.
- Возвращаюсь к описанной мной картине разрухи, смуты и междоусобицы. В результате этого в первую очередь погибнут именно крестьяне. Простые и хорошие люди. Вместе с ласковыми жёнами и славными детишками. Те самые обычные мирные люди, покой и безопасность которых, вы, как светлый рыцарь, обязаны хранить. Погибнут в количестве сотен тысяч и даже миллионов. По вашей вине. Вы возьмёте на себя ответственность за такое количество смертей, светлый рыцарь?
Сэр Арчибальд думал. Скрип мозгов был слышен на весь тронный зал.
- Получается, без императора никак? – жалобно спросил он.
- Если хотите сохранить в стране спокойствие и процветание – никак.
- Но я не хочу быть Тёмным Властелином!
- Тогда уезжайте. Тёмный Властелин образуется сам собой, без вас. Единственное, напомню – а зачем было прежнего убивать?
Сэр Арчибальд подумал ещё.
- Но ведь необязательно называться Тёмным Властелином?
- Разумеется. Как прикажете. Издайте указ – и мы будем звать вас Белоснежным Самодержцем, или как вам угодно.
Сэр Арчибальд взял корону в руки.
- А знаете, - сказал он, - я изменю всё в лучшую сторону.
- Как прикажете.
- В моей империи никто не будет голодать.
- Как прикажете. У нас, правда, и так с голоду не мрут.
- И никаких набегов!
- Как прикажете.
- И никаких казней и пыток!
- Как прикажете, будущий повелитель.
Светлый рыцарь выдохнул и решительно надел чёрный обруч на голову.
- Да здравствует Властелин! – хором рявкнули клевреты и приспешники.
Сэр Арчибальд с опаской прислушался к себе. Нет, корона не изменила его. К тьме и всяческому злу светлого рыцаря совершенно не тянуло.
- Я счастлив служить вам, повелитель! – облегчённо вздохнул лорд Гадьюк. – Завтра же организуем торжественную коронацию, не извольте беспокоиться. А пока нижайше осмелюсь просить вас уделить немного времени государственным делам. Рядовая рутина, ничего особенного.
- Ну, давайте, что там у вас, - кивнул сэр Арчибальд.
Седой наг вынул из кармана свиток.
- Требуется ваша подпись, повелитель. Распоряжение о казни.
Сэр Арчибальд вытаращил глаза, но тут же втаращил их обратно.
- Ну уж нет, - твёрдо сказал он. – Я же сказал – никаких казней!
Глава департамента безопасности вытянул из воздуха тоненькую канцелярскую папку.
- Гырг Вааз, орк. Служил в городской страже, рядовой. По окончании дежурства пошёл с напарником в таверну. В процессе распития произошла ссора, Гырг схватил со стола нож и убил товарища. Поняв, что произошло, попытался бежать. Был задержан в дверях подоспевшим нарядом стражи. В процессе задержания выхватил у дежурного стражника меч, сопротивлялся отчаянно, пытаясь прорваться к окнам. Результат – два убитых стражника и пятеро посетителей таверны. У всех остались вдовы и дети, общим количеством двадцать девять человек.
Лорд Гадьюк замолчал.
- Ну, пусть пожизненно в тюрьме сидит, - резюмировал сэр Арчибальд.
Лорд Гадьюк вынул из воздуха вторую папку.
- Самгиас Крогген, человек. Как установлено целителями в ходе следствия – психически нездоров. Ночью забрался через окно в дом ювелира с целью кражи. Проснувшегося от шума хозяина убил топором, после чего прошёл по дому и зарубил всю семью из восьми человек, включая двух служанок. После чего, забрав с прикроватного столика немного мелочи, скрылся с места преступления. К вечеру следующего дня был арестован и препровождён в тюрьму. Этого тоже будем пожизненно содержать?
- А если это не он убил?
- По невероятной случайности у хозяина дома был включённый магический шар. Всё происходящее записалось. Не извольте сомневаться, повелитель, убийца самый настоящий.
- А почему вы сами не подписываете эти распоряжения?
- Как прикажете. Только потом не удивляйтесь, когда узнаете, что я пытаю своих личных врагов для развлечения и посылаю на плаху богатых купцов с целью завладеть их состоянием. Кстати, я могу, у меня морально-этических проблем не возникнет. Именно, чтобы этого не происходило, прерогатива распоряжений о казни принадлежит исключительно Властелину.
- А может, всё-таки пожизненное?
- Повелитель, в столице каждый день происходит одно-два убийства. По Империи, естественно, больше. Будем строить каждый год новую тюрьму? За счёт налогоплательщиков, то есть за счёт оставшихся без мужей вдов, которые теперь будут надрываться, чтобы прокормить не только своих детей, но и до конца жизни содержать убийц?
У сэра Арчибальда выступила испарина на лбу. Там же поползли непривычные морщины.
- В конце концов, повелитель, вы же воин, и неоднократно видели смерть, - помог ему седой наг.
Сэр Арчибальд медленно взял свиток и подписал.
- На этом, надеюсь, всё? – буркнул он.
- С казнями на сегодня всё, повелитель. Вот, осмелюсь предоставить вам на подпись распоряжение о пытке.
- Вот только не надо рассказывать мне о государственной необходимости пыток!!! – взвился сэр Арчибальд.
- Статья «Некромантия», повелитель, - тихо заметил лорд Гадьюк.
- И что? У вас… у нас в Тёмной Империи этих некромантов, небось, как блох на собаке!
- Некромантия запрещена на всей территории Тёмной Империи под страхом смертной казни. Вы вообще представляете, к чему это приводит, повелитель? Вижу. Сейчас объясню.
Рыцарь устроился в кресле поудобнее и взглянул на серьёзного нага.
- Ну, расскажите.
- Чем занимается некромант, повелитель? Поднимает мёртвых. С одной стороны, это может быть, и неплохо. Мертвецу можно приказать работать. Ну, то же поле пахать. Но проблема в том, что некромант должен контролировать поднятого. А некромант всего лишь человек и рано или поздно заснёт. И контролировать поднятого не сможет. И у того вступают в действие инстинкты. А какие у трупа инстинкты? Поддерживать свою псевдожизнь. А для этого ему нужна витальная… вижу, повелитель, извините, жизненная энергия живого существа. И вот он идёт и кусает ближайшую живность. Человека, корову, кошку - неважно. И укушенный сам тут же становится псевдотрупом, которому требуется что? Жизненная энергия. И вся эта эпидемия разрастается мгновенно. Ближайшая деревня становится сборищем ходячих мертвецов за пару часов. И они идут дальше, к следующей деревне… Термин «зомби-апокалипсис» слышали?
Мрачное выражение лица светлого рыцаря подтверждало, что с термином он знаком.
- Так что любой некромант – это прямая угроза империи.
- Казнить!
- Непременно, повелитель. Но сначала придётся пытать.
- Зачем?
- Неизвестно, были ли у него ученики. Может, он передал кому-то записи, как именно проводить ритуал. Да и сам ритуал надо знать в деталях.
- Зачем?
- Любое магическое действие имеет… как бы выразиться… свою неповторимую вибрацию, которую можно ощутить в магическом эфире. Собственно, подавляющее большинство магов моего департамента занимается именно этим – прослушивает магический эфир на предмет запрещённых ритуалов. Как только будет установлено, где именно проводится некромантский обряд – туда высылаются войска и оцепляют район. От этого зависят десятки и сотни тысяч жизней. Всё очень серьёзно, повелитель.
- А сам он отказывается говорить?
- Практически все некроманты – наполовину психи. Наш обвиняемый сейчас гордо сидит в камере, клянётся, что мы все ещё пожалеем, что осмелились его арестовать, пытается найти хоть какую-нибудь дохлую крысу, чтобы запустить эпидемию… Сложный клиент, короче. Не извольте беспокоиться, наши палачи его разговорят. Подпишете распоряжение?
Сэр Арчибальд решительно черкнул завитушку на свитке.
- Благодарю вас, повелитель.
- На этом, надеюсь, всё?
Лорд Гадьюк аккуратно убрал свиток в карман сюртука.
- Со всякой незначительной мелочью, повелитель, всё. А вот следующий вопрос, который я хочу с вами обсудить, гораздо серьёзнее. Вам приходилось болеть хрипухой?
Светлый рыцарь фыркнул.
- Разумеется. Покажите мне человека, который ей не болел. Такого в музее показывать можно. А какие проблемы? Она же лечится одной пилюлей витадона. В каждой аптеке полно.
- А если не лечить? Знаете, как процесс развивается дальше? Не знаете, потому что всегда вовремя лечились. Сами говорите – в каждой аптеке полно. А бывает так, что лекарства нет. Не всегда, конечно, но в большинстве случаев человек, болеющий хрипухой более недели, слепнет. А болезнь эта, сами знаете, сезонная и заразная, так что риск массовой эпидемии…
- У нас что, витадона нет?
- В точку, повелитель. Запасы кончаются. Те самые, награбленные в прошлой войне.
- Так приказываю изготовить!
- Основным компонентом витадона, повелитель, являются перья феникса.
- И что?
- Нет у нас фениксов, повелитель! Не гнездятся они у нас, и вообще не выживают! Вот так вот природа-мачеха распорядилась. Светлые Земли они предпочитают. Так что на витадон у светлых, можно сказать, монополия.
- Так надо закупить!
- Мы бы купили, повелитель… Золота у нас хватает. Не хотят за золото – камни есть, редкости всякие. Нашли бы, на что обменять. Так кто же нам продаст?
- Ах, ну да, - пробурчал сэр Арчибальд. – С порождениями тьмы дел не иметь, разговоров не разговаривать…
- Вот именно. Нужный компонент для лекарства нам светлые не продадут. Контрабандисты, конечно, привозят немного, но это не выход. Нужна большая партия. Чтоб лет на десять хватило. Иначе, сами понимаете, люди начнут болеть…
Сэр Арчибальд глубоко задумался.
- Я могу намекнуть, повелитель, - тихо сказал седой наг. – Одна из фениксовых ферм находится не так далеко, в южных областях Светлых Земель. Если незаметно отправить отряд и сопровождение с обозом…
- То есть, лорд, вы предлагаете грабительский набег?
- По правде сказать – да, повелитель.
Светлый рыцарь замолчал и прикрыл глаза, думая. От непривычной работы по его виску скатилась капелька пота.
- А вы знаете, лорд, - неожиданно сказал сэр Арчибальд, - мне нравится ваше предложение. Набег – это как-то… честно, что ли.
Глаза старого нага подозрительно влажно заблестели.
- Повелитель…
- И вообще! – рявкнул сэр Арчибальд. – Что эти светлые о себе возомнили?
Седой лорд склонился перед рыцарем в глубочайшем искреннем поклоне:
- Как я счастлив, что мы не ошиблись в вас, повелитель! Мы все будем вам преданнейшими слугами! О небо, каким же вы станете замечательным Тёмным Властелином… понял, повелитель, Белоснежным, Белоснежным, разумеется…

источник https://darkmeister.livejournal.com/382073.html

— Там эти два нищеброда снова припёрлись. Сделай чёрный чай и дай эту фигню… — щёлкала пальцами официантка Даша, вспоминая слово.

— Нарды? — спросил бармен.

— Наверное. В общем, ты меня понял.

— Вот ваш чай, — Даша поставила на стол чайник и две пиалы. — Может, кальянщика позвать?

— Нет, спасибо, — улыбнулся тот, у которого была белая, как первый снег, борода. — А сахар есть?

— Да, минуту, сейчас принесу. Для вас что-нибудь нужно? — фальшиво улыбнулась она, обращаясь уже к чернобородому старцу с хищными глазами. Но тот лишь помотал головой, и Даша, забрав нетронутое меню, тут же развернулась к другому столику.

— Хорошая девочка, — сказал белобородый.

— Лицемерка, — отозвался его товарищ.

— Не обольщайся, — подмигнул ему белобородый. — Она просто на работе такая раздражительная. На самом деле у неё очень доброе сердце. Помогает пожилой соседке: ходит за продуктами, в аптеку, готовит обед. — Он бросил кости, и те, как всегда, остановились на дубле из двух троек. — Люблю троицу, — улыбнулся белобородый и снял первую фишку с «головы».

— Ходит, готовит, стирает, а сама уже в завещании на квартиру стоит первой в очереди. — Чернобородый разлил чай по пиалам, сгрёб кости в ладонь, а затем сделал ход: выпал дубль из двух шестёрок.

— Свою она вряд ли купит на зарплату официантки, а муж её будущий вообще будет десять лет со своим бизнесом прогорать. Зато они удочерят двух девочек, которые будут жить в отдельной комнате. А у этой старушки никого, кроме дальних родственников. — Белобородый снова бросил кости и сделал новый ход.

— Так-то оно так, — чернобородый отпил из пиалы, обжег нёбо и причмокнул от удовольствия, — да вот только удочерит она их ради пособия и материнского капитала.

—Поначалу да — чтобы помочь мужу с бизнесом. Но она так полюбит этих детей, что потом будет уделять им всё своё время и вырастит нормальных, здоровых людей. Одна станет хорошим врачом… — Белобородый подул на чай, но не решился сделать глоток.

— А вторая будет заниматься экономическими махинациями, — блеснула искра в глазах чернобородого. Он снова взял кости в руки и подул на них на удачу.

— Вань, вот чего они сюда вечно ходят? — спросила Даша, подойдя к бармену. — У нас тут такое приличное заведение. Люди делают выручку, оставляют чаевые, а эти… — она посмотрела в сторону стариков. — Никакой пользы. Занимают стол на весь вечер, пьют только чай и пялятся на доску. А мне деньги нужны… У меня один холодильник на двоих.

— Так может, пора перестать ту бабку подкармливать? — спросил Ваня, делая сет разноцветных шотов.

— Не могу… Как представлю, что если бы на её месте была я и никто б на меня внимания не обращал, аж дурно становится. Ох… — вздохнула Даша, — зовут. Наверное, кипятка подлить надо, — поморщилась она, глядя на стариков.

— Пролей одному из них на ляжку — сразу перехотят возвращаться. Я всегда так делаю.

— Нет, ты что! Меня потом уволят. Да и не могу я так, хотя… — призадумалась она, глядя на нелюбимых гостей. — Ладно, я пошла.

Даша поправила волосы и поспешила к столу, где старики очень азартно что-то обсуждали.

— Она не просто махинациями заниматься будет. Она выведет на чистую воду серьёзных взяточников, — продолжал белобородый. Посмотрев на доску и заметив явное превосходство над соперником, он радостно потёр ладони.

— И о себе, разумеется, не забудет, — тут же поправил его соперник и передал Даше чайник, чтобы та налила кипятка.

— Может, закажете что-то к чаю? У нас очень вкусные десерты.

— Нет, спасибо, мы дома поели, — улыбнулся ей белобородый старик. — Не переживайте за нас.

В этот момент чернобородый незаметно скинул на пол крупную купюру.

— Больно надо ещё переживать, — фыркнула себе под нос Даша, отвернувшись.

— Мы её бесим. Она хотела бы, чтобы нам запретили сюда приходить. — Чернобородый несколько раз перелил чай из пиалы в чайник и обратно, чтобы тот быстрей заварился. — Чувствую ненависть в её сердце.

— Не обольщайся. Это не ненависть — обычное раздражение. Ты ходить будешь? Я уже почти все фишки в дом загнал.

— Да, буду. — Чернобородый кинул кости, и они закрутились волчком на доске.

Наконец он заметил, как Дашин взгляд упал на купюру на полу. Он украдкой наблюдал за ней, пока белобородый неотрывно следил за крутящимися кубиками.

— Кажется, один из них деньги обронил, — сказала официантка бармену.

— Вот тебе и чаевые, — кивнул тот.

Даша взяла поднос и пошла с ним мимо столика стариков. Как бы случайно уронив вилку, она нагнулась и схватилась и за столовый прибор, и за купюру.

— Чего они всё крутятся? — спросил белобородый.

— Никак не определятся, — облизнулся соперник, отвлёкшись от наблюдения.

— Это вы уронили? — донеслось до его ушей.

— Что? — обернулся он на звук голоса.

— Деньги, говорю, ваши? — Даша протянула ему купюру.

— Да, точно, мои, — Он начал судорожно проверять кошелёк. — Спасибо.

— Жульничаешь? — улыбнулся белобородый. В этот самый момент кости встали на ребро. Обе. Одновременно.

— Просто проверяю тебя. — Чернобородый запихнул кошелёк в карман.

— Научись уже играть честно.

— Ладно-ладно. Кто бы говорил. Всё равно ведь ты решаешь, как будет в итоге, и неважно, кто выиграет.

— Знаешь, иногда я действительно сомневаюсь и не против доверить дело игре, когда человек сам не хочет определяться, на чьей он стороне. Почему я должен решать за них, если дал им право выбора? Вопрос риторический, — подытожил он и помахал Даше.

— Вас можно рассчитать? — спросила Даша, подойдя к столику.

— Да, спасибо.

Через минуту она принесла счёт и две мятные конфетки.

— Смотри, какая странная наценка в цифрах, — пригляделся чернобородый.

— Да… Вроде копейки, а не-при-ят-нень-ко. Эх, а я так рассчитывал на верный путь, — махнул рукой белобородый и сделал последний ход. — Всё, я выиграл.

— Один ноль, — озвучил счёт чернобородый. — Давай ещё раз.

— Нет, на сегодня хватит. Пусть ещё поживет, подумает над своим поведением. Может, в голову что клюнет.

— Ну как скажешь.

Оба встали со своих мест и сложили нарды. В этот самый момент послышался голос одной из официанток:

— Вызовите скорую! Человеку плохо!

— Точно не хочешь, чтобы я забрал себе эту душу? — спросил чернобородый, глядя на поднявшуюся суету.

— Я же выиграл — причём честно. Думаю, что мы можем вернуться к этой игре через несколько лет. Тогда и возьмёшь реванш. А пока небольшая сердечная встряска пойдёт этому человеку только на пользу.

— Согласен.

Когда они выходили из кафе, до них донесся голос Даши, которая обращалась к другим посетителям:

— Извините, придётся немного подождать заказ. Нашему бармену стало плохо, мы уже вызвали сменщика. Он будет здесь через десять минут.

Александр Райн

Стрелок проснулся сегодня рано, ещё до того, как первые троллейбусы начали покидать парк. Скрипнув пружинами старой кровати, он побрел на кухню и, поставив турку с кофе на газ, начал приготовления для сегодняшнего дела.

Уже несколько месяцев он следил за своей целью и, исходя из своих записей и наблюдений, сделал вывод, что простым оружием здесь не справиться. Классический лук со стрелами был оставлен висеть на стене — дожидаться более сговорчивых и действенных субъектов. Он протер пыль с любимого орудия и достал с антресоли тяжелый продолговатый чехол. Винтовкой он пользовался редко. Это било по его самолюбию и заставляло чувствовать себя непрофессионалом. Но сегодняшняя цель оправдывала все средства.

Кофе спокойно покинул турку и вытек на плиту, пока стрелок разбирал оружие для проверки и смазки всех комплектующих. Запах оружейной смазки, донесшийся до ноздрей, был приятней аромата свежесорванных полевых цветов.

Стрелок шевелил губами, беззвучно проговаривая весь ход своего плана поэтапно, параллельно настраивая стабилизацию, меняя затвор и смазывая спусковой механизм для плавности хода.

Этот мужчина — его цель — был самым настоящим профессионалом. Он жил с родителями, поглощал в неимоверных количествах чеснок, носил штаны на подтяжках поверх свитера и работал водителем эвакуатора. Комбинация этих жизненных принципов начисто отбивала любую возможность на успех. Но для стрелка не было ничего невозможного. Дождь стучал в мутное стекло окна, словно подгоняя стрелка и намекая на то, что если сегодня дело не будет сделано, то крылья, висящие в гардеробе, придётся сдать.

Он установил новенький оптический прицел и снял глушитель, так как о его успехе обязан был узнать мир. Это дело должно было стать главным в его послужном списке.

Собрав винтовку и упаковав обратно в чехол, он надел плащ, протер плиту и вышел из дома.

***

Юра Растяпов съел за завтраком пяток жареных яиц, измазав желтком мятую рубашку, и закусил любимым бутербродом с чесночной колбасой, запив всё это растворимым кофе, который придавал его зубам здоровый коричневый оттенок.

Проигнорировав дезодорант, он отбил запах пота, умывшись с хозяйственным мылом, и, причесав сальные волосы гребешком, поспешил на работу.

Растяпову исполнилось тридцать шесть лет, и за всё это время он был близок с женщиной лишь однажды, когда мамина подруга перебрала шампанского на Новый год и осталась ночевать у них дома, в комнате Юры. Они спали на одной кровати, и Юра пару раз задел женскую грудь локтем, за что трижды получил по хребту. На этом вся его сексуальная жизнь закончилась.

Дождь лил с ночи и был хорошим знаком, обещающим плодотворную смену. Юра ненавидел людей с какой-то неоправданной внутренней злостью. Ему доставляло искреннее удовольствие забирать брошенные под запрещающими знаками машины. Возможно, причиной тому было то, что его самого бросали сотни раз. Бросали люди, которых он называл друзьями; бросали учителя, что так и не смогли или не захотели поверить в него; бросали женщины. На самом деле женщины его не бросали. Просто он никогда не делал первого шага, но искренне верил в то, что одним своим желанием быть рядом с ними он уже делал больше положенного. Девушки должны были видеть это и действовать первыми, но они не действовали.

Черное небо топило город своими холодными слезами, превращая улицы в каналы и заставляя людей прятаться под зонтами, капюшонами и козырьками зданий.

Большинство автолюбителей не имели под рукой ни того ни другого, ни уж тем более третьего и старались парковать свои «судна» поближе к работе, магазину, больнице или детскому саду.

Растяпов действовал быстро и профессионально. За пару часов он освобождал целую улицу от нарушителей, одаривая людей, рассчитавших свою зарплату на месяц, неожиданными штрафами.

Те, кто успевал выбежать на звуки работающей лебедки, нападали на эвакуаторщика с мольбами и угрозами, пытаясь остановить акт несправедливости, но Растяпов не знал пощады.

Его не волновало, кто стоит перед ним и сколько стоит автомобиль, отбуксированный им на штрафстоянку. Парень таким образом показывал всему миру, что для него нет авторитета выше собственного и любой человек, независимо от пола, возраста, вероисповедания и своего статуса, будет законно наказан, если нарушение есть. И ему — Растяпову — за это ничегошеньки не будет.

Как правило, Юру ненавидели все вокруг и мечтали, чтобы проклятый эвакуатор слетел с моста, врезался в фонарный столб, сгорел, попал под поезд. Самому водителю желали болезней и мучительной смерти. Все были злы друг на друга, и эта злость с годами вошла в привычку. После каждой смены Юра загонял машину на стоянку, вынимал ключи и шел домой, нигде по пути не задерживаясь. Даже за продуктами, как правило, ходила его мать.

***

Стрелок знал маршрут эвакуаторщика наизусть. Он выбрал улицу, на которой располагалась самая дешевая столовая в городе, где обедали все местные офисы и ближайшие стройки. Парковку вдоль дороги убрали в прошлом месяце, и многие до сих пор оставляли свои автомобили там по привычке, не обращая внимания на новый знак.

Стрелок разместился на крыше единственной в округе многоэтажки, откуда был прекрасный обзор.

Выставив опорные сошки для фиксации винтовки, он скинул с себя плащ, накрыв им оружие, чтобы вода не попала на прицел. Устроившись поудобнее в скопившейся на пологой крыше луже, он дослал патрон, проверил ветер и, настроив зум, принялся ждать.

По расчётам стрелка, у него был всего один шанс поразить цель и всего две секунды на исполнение. Этого должно было хватить.

Растяпов подъехал вовремя, несмотря на то, что был совершенно непунктуален по жизни.

Белая Kia Rio была загружена меньше чем за пять минут, и Растяпов уже мчал в сторону штрафстоянки. Следующим был красный Solaris с подбитым правым крылом и номерами другого региона.

Наконец, дело дошло до синей «Лады» с наклейкой «У» на заднем стекле. Из столовой в этот момент, царапая каблуками асфальт, выбежала девушка, юбка и блузка которой совершенно не соответствовали погодным условиям. Северный ветер сдувал её с ног и уничтожал утреннюю укладку волос, на которую она потратила два часа.

― Стойте! ― кричала девушка, но шум дороги и ветер заглушали её голос. ― Остановись! ― звала она, но Растяпов молча грузил авто на платформу. ― Да что же ты делаешь? Козёл!!!

Вот он. Момент. Машины как раз остановились на ближайшем светофоре, ветер делал перегруппировку, чтобы задуть с новой силой, даже дождь, казалось, перестал выстукивать свою бесконечную барабанную дробь. Юра услышал, как его назвала девушка и отпустил рычаг.

― Чё ты сказала, овца?! ― заорал он в ответ.

Девушка тут же набросилась на него, дрожа то ли от злости, то ли от холода. Она поливала Растяпова самыми изысканными матюгами, смешивая его с той грязью, что была раскидана по всему городу этим пасмурным осенним днем.

Растяпов не отставал. Невероятно редкое общение с противоположным полом оставило след на его умении делать это, и он не видел краёв, вываливая на девушку все свои душевные помои.

Дождь забил с новой силой, машины тронулись, ветер заставил их обоих съежиться и сделать шаг в сторону. Стрелок уже прищурил глаз и ждал, когда они выстроятся в одну линию.

Наконец Растяпов вынул козырь из рукава и бросил самую грязную фразу, какую знал, отчего девушка вновь кинулась на него с кулаками. Она была на расстоянии полуметра, когда стрелок, задержав дыхание, нажал на спуск. Раздался хлопок, и с ближайших деревьев в небо сорвалась стая птиц.

Пуля стремительно вышла на свободу и, разбивая на своем пути капли дождя, полетела в сторону враждующих, чтобы пронзить оба сердца одновременно.

Что-то кольнуло в груди Растяпова, и он издал глухое «уф». То же самое произошло и с девушкой, что пыталась нанести ему удар в глаз. Грудь сжалась, в глазах потемнело и дыхание как будто оборвалось.

Стрелок тем временем уже складывал винтовку в чехол и облачался в тяжелый от воды плащ. Дело было сделано, он в очередной раз подтвердил, что крылья ему даны не за слова, а за дело.

Растяпов тем временем затащил девушку, которая была без сознания, в свой эвакуатор. Там он пошлепал ей рукой по щекам и, достав из сумки термос, налил горячий кофе, отчего все окна в машине разом запотели. Мужчина смог найти нужные слова, чтобы извиниться, когда девушка пришла в себя. Она смогла найти в себе силы, чтобы простить. Больше слов не было. Была лишь долгая история, полная любви, заботы и тепла, которая началась с того, что два одиноких сердца сошлись под дождем одним холодным осенним днём. А всё благодаря тому, что в их сердцах что-то одновременно ёкнуло.

Александр Райн

Я, обливаясь потом, с трудом подошёл к массивному деревянному забору. Тяжёлый рюкзак за спиной резал лямками плечи и тянул меня назад – хотелось поскорее избавиться от ноши, но та была слишком ценной. Выискав калитку, подошёл к ней, и, не церемонясь, застучал по двери.

– Кто таков? – на уровне головы приоткрылось небольшое окошко. Из него на меня зыркнули чьи-то глаза.

– Ходящий, – ответил я. – Открывай, устал уже.

– Ага, щас, – усмехнулся с той стороны обладатель колючего взгляда. – Ходящий, говоришь? Ну и ходи себе, к нам-то на кой хрен полез? – и гоготнул над собственной шуткой.

Ладно, видимо они и впрямь настолько недружелюбные.

– Смотри, – терпеливо снял я рюкзак с плеч, и, с трудом удерживая на весу, приоткрыл главное отделение. Оттуда показались консервы в несметном количестве, перемежающиеся с пачками сигарет. Глаза по ту сторону загорелись интересом.

– Ты… Нам? – казалось, мужчина на секунду позабыл как дышать.

– Чем больше ты меня тут держишь, тем меньше шанс, что вам. Открывай.

Тот что-то буркнул себе под нос, и закрыл окошко. Но я не прогадал – уже спустя несколько секунд по ту сторону двери послышался лязг, и она наконец приоткрылась.

Многодворье подчиняется своим инструкциям. И одна из них гласит, что если не можешь завоевать доверие жителей двора – просто купи его. За всю мою жизнь это правило не подводило меня ни разу.

Тем временем дверь распахнули полностью. Из проёма на меня смотрел почти что старик – редкие седые волосы, зачёсанные назад, всё тот же колючий взгляд, да лицо, испещренное морщинами. Странные у них люди на охране двора – если ведь кто и нападёт, он еле даст отпор.

Будто прочтя мои мысли, старик достал из-за спины деревянную дубину, и, не слишком приветливо помахав ею, всё же пригласил меня войти внутрь.

– Ну что телишься? Входи уже, раз пришёл. Наш двор всегда рад таким.

– Каким “таким”? – спросил я, усмехнувшись про себя и заранее зная ответ. Но, тем не менее, вошёл внутрь.

– С припасами. Сам понимаешь, все и так занятые, порой жрать нечего, а работа на месте не стоит! Оно вон как – и скотинку из той что осталась покорми, да в сквер выгуляй, а то только под сопровождением, оно же ж никогда не знаешь, что там! Да и потом посади, полей, собери, кого чему научи… – старик ударился в бубнёж, попутно закрывая дверь, но я уже почти не слушал. Я лишь охватывал взглядом очередной – такой похожий и непохожий на встречавшиеся мне ранее одновременно – сто сорок второй двор.

– А ещё у нас пару людей терялось, когда за припасами в дальние дворы выбирались, и…

– Главный где? – перебил я старика. – Веди.

Тот взглянул на меня, но, усмехнувшись, пошёл вперёд, кивком головы пригласив за ним.

***

– Роман? Ходящий, говоришь? Сколько уже посетил? – Прохор Витальевич, мужчина средних лет с бритой налысо головой, с энтузиазмом распечатывал одну из пачек сигарет, которую я достал из рюкзака. Мы сидели на кухне сорок пятой квартиры на четвёртом этаже – вероятнее всего, ему, как главе дворового поселения, были выделены и другие помещения на пролёте.

– Несколько десятков. За этот выход. Обычно потом оседаю в дворах в пределах сотни – там, где успел обрасти знакомствами.

– Ох ты ж! – улыбнулся он, и, пошарив в одном из сервантов, достал оттуда спички. Чиркнул, поджёг сигарету и с чувством выдохнул дым. – Ты уж прости, дней так пятьдесят не курил. Дефицит, сам понимаешь. И как оно, жизнь в пределах сотни? Есть что интересное?

– Всё как у вас, – я решил не оставаться в стороне, и, выудив из пачки сигарету, тоже подкурил её. Прохор тем временем открыл форточку – теперь дым сизой струйкой струился в сторону окна. – Где-то налажено хозяйство, где-то всё побросали. У кого-то свет пропал – вынуждены были переселяться, ибо мастера можно найти только в пределах десятки, а без света долго не протянешь.

– Ужас какой! – вздохнул Прохор. – Мы вот всем своим давно уже сказали – лишний раз ничего не трогать! А то будет ещё такая же катастрофа, а у меня тут, сам наверное видел, людей много. Пускай и не лучше всех расположены, но живём мы вполне хорошо, ты не думай! – начал он жестикулировать вдобавок к повышенному тону.

– Да вижу, – улыбнулся.

– А к нам-то какими судьбами? – докурил он, и аккуратно затушил бычок о блюдце, стоящее на столе, при этом хитро взглянув на меня. – Ты учти, нам поделиться особо-то нечем! Всё сами концы иногда сводим! Ну, то есть, на жизнь хватает, но не чтоб прям делиться направо-налево!

– Да расслабьтесь, – успокоил я его, и тоже затушил сигарету, не выкурив и половины. В целом, курить в мире, где от тебя требуется быстро бегать – глупость, так что для поддержания разговора хватит и пары затяжек. – Я тут проходом. Просто решил несколько дней отдохнуть, дальше двину в район сто восемьдесят девятого. Говорят, один из старых дворов, ещё могли остаться припасы.

– Ну раз проходом, то всегда милости просим! – улыбнулся мне Прохор, разглядывая едва тронутую мной сигарету. – А её я б докурил, расточительностью заниматься не стоит, дефицит же, сами понимаете.

– Да что-то не тянет. Сможете выделить спальное место?

– Конечно, друг мой, конечно! – воскликнул он более эмоционально, чем нужно, и пошёл к выходу из квартиры. Открыл дверь, и, судя по стуку в другую, вышел на пролёт. – Маша! Определи человека в свободную квартиру! Всё по высшему разряду – он нам провианта принёс!

Я лишь слегка улыбнулся и посмотрел в окно на надвигающийся закат. Двоесолнцие не встречалось мне уже с тридцаток дней. Неужели затихло? Да нет, быть такого не может. Ещё одно правило Многодворья – ты должен всегда быть готовым к приходу второго солнца. Абсолютно всегда – даже тогда, когда, казалось бы, его появление невозможно.

– Ступайте в сорок вторую, этажом ниже. Вам там постелят, – Прохор вошёл в комнату, оторвав меня от размышлений. – А так – всегда рады! Можете оставаться пока не надоест.

– Спасибо, – пожал ему руку, и, накидывая уже ощутимо полегчавший рюкзак на плечи, пошёл по направлению к выходу из квартиры. За спиной услышал чирканье спички – уверен, Прохор решил докурить мою сигарету.

***

В сорок второй было пусто, но убрано – видимо, хоть и жили в ней редко, но за порядком присматривали. Тем лучше. Я обошёл все комнаты в сгущающихся сумерках, осмотрел на предмет чего-то необычного. Но нет – простая квартира, как и в любой из пятиэтажек. Свет включать не стал – лишнее расточительство, как сказал Прохор, и вправду ни к чему. Да и не хотелось привлекать внимание тех, кто ещё работает и просто находится во дворе.

В целом, местные жители и так кидали мне в спину подозрительные взгляды, так что пользоваться их светом будет весьма неразумно.

Рюкзак засунул под кровать, предварительно выудив из него самодельный нож. Положил его под подушку – всё согласно инструкции выживания в этом мире. Нужно всегда быть настороже – ведь двоесолнцие это лишь малая часть из того, что может случиться с человеком на территории дворов. Особенно, если он сам по себе, и искать его никто не будет.

Раздеваться не стал – лёг на постель, даже не расстилая её, прямо в одежде. Если случится что-то внезапное, нужно быть готовым противостоять этому, и лишние секунды на то, чтобы одеться, могут стоить жизни.

Полежал с полчаса, прислушиваясь к ночным звукам за окном. Сон всё никак не шёл. Уже было подумал отвернуться к стене, как вдруг услышал с улицы скрип массивной подъездной двери – кто-то, судя по всему, вышел наружу. Скорее всего, один из ночных патрульных двора. А может…

Любопытство напрочь убило все остатки сна, и я, тихо встав с кровати, подошёл к окну. Аккуратно выглянул во двор, не показываясь в полный рост – рядом с одной из хозпостроек маячило пламя свечи. Несколько тёмных фигур шли посреди ночи, стараясь не шуметь, и, видимо, о чём-то говоря между собой. Наконец, одна за другой они вошли внутрь – последняя из них, со свечой, оглядела двор и окна на предмет посторонних глаз, и только после этого закрыла за собой дверь.

Я ещё несколько минут поглядел на ночной двор – но больше ничего не происходило. Вернувшись к кровати, лёг, и уже через некоторое время все-таки уснул, поглощённый своими мыслями.

***

Встал я уже когда солнце было в зените. Выглянул в окно, уже не скрываясь – кто-то во дворе доил корову, некоторые копались вокруг грядок. В углу двора стоял уже знакомый мне старик, разговаривая с каким-то мужчиной. Всё мирно и спокойно.

Позавтракав банкой консервированной рыбы, я вышел на улицу. Местные жители сновали тут и там, занимаясь своими делами. На меня посматривали лишь изредка – причём, с явной опаской. Судя по всему, чужаки в их двор заглядывали нечасто.

– О, проснулся? – откуда-то с улыбкой подошёл ко мне Прохор. – Ты если чего не стесняйся, можешь либо нашим подсобить в работе, либо своими делами заниматься, у нас тут люди дружные, пускай и переселенцы все в основном.

– Переселенцы? – переспросил я, пока он доставал из кармана пачку сигарет. Чувствую, надолго их ему не хватит.

– Угу. У насш тут в принципе много людей после двоесшолнция понабфежали в сшвоё время, сш разжных дворов. Кто-то сшемью потерял, кто-то сшо сшвоими разжругался на фоне сшмертей – вфремена тяжёлые, сшам зжнаешь, – продолжал он, держа сигарету в зубах и стараясь поджечь её то и дело гаснущими спичками. Наконец, получилось, и он продолжил. – Я и сам в одно из двоесолнций жену потерял. На калитке в тот день совсем юнец стоял, провели видать, вот и распахнул дверь, а в небо не глянул. Ну они и проникли. А жене моей послышалось будто мать её в дверь стучится, а сердце ж оно такое, кровью обливается, вот и открыла. Я в тот момент с мужиками был на квартире, мы сразу прочухали неладное, заперлись – а как всё кончилось и вернулся, пропала. Соседка говорит, заперлась как в окно второе солнце увидела, слышала лишь женский голос с лестницы, да как Настя кричала, мол мама, сейчас открою – а потом сгинула, и всё. Лицеуд побрал, небось. Но верю, конечно, в лучшее – может, запаниковала, выбежала куда, поди вернётся ещё, – выдохнул он.

Прохор, вздрогнув от нахлынувших на него воспоминаний, затянулся несколько раз подряд. Я лишь промолчал в ответ – не думаю, что нужно было что-то говорить в такой ситуации. Наконец, выдохнув очередной сгусток дыма, он продолжил.

– Вот с последним двоесолнцием несколько людей переселилось, мальчонка лет семи даже. Но ты не думай, все у нас добрые, просто сам знаешь, не своим порой доверять себе дороже.

– Мальчонка? Сам прибежал?

– Сами в шоке были! А глаза – во, что с кулак размером! И сам “ни бе, ни ме”, так и говорит едва-едва. Видимо, что-то страшное у них случилось. Ну наши женщины за ним присматривают, молодые всегда сгодятся.

– А вы всех так с неохотой впускаете? – вспомнил я вчерашнюю недружелюбность старика, следящего за входом во двор.

– Ты про Савелия что ли? Да ну, просто к нам без двоесолнция мало кто приходит, вон он и напрягся. Сам знаешь, нужно всегда быть начеку, – хохотнул он. – А вообще, у нас ещё…

Пока Прохор продолжал рассуждать о жизни их сто сорок второго, я размышлял над тем, как семилетний пацан мог сам спастись от лицеудов и прибежать в этот двор. Может, накрыло соседний? Хотя в бойне его могли и не заметить. Да и когда захочется жить, не такое сделаешь.

– Я, пожалуй, просто похожу, – перебил я его воодушевлённую речь.

– А? Да, Роман, конечно. Я, если что, у себя буду, либо с нашими на огородах, – кивнул мне в ответ Прохор, и продолжил курить, посматривая на дворовую рутину.

Прогулка по двору не принесла ничего интересного – все в основном были заняты своими делами, да и говорить со мной никто желанием не горел. Пройдясь по нему некоторое время, я уселся на лавочку у одного из подъездов. Странно, что её до сих пор не растащили на материалы – в обустройстве дворов обычно годилось всё.

Внезапно ближайшая ко мне подъездная дверь приоткрылась – и из-за проёма показалась голова с коричневой копной волос. Её обладатель явно не хотел выходить, наблюдая за мной с безопасного расстояния. Судя по виду, это был мальчик – совсем молодой.

Неужели тот?

– А я вас в окно увидел, – тихо произнёс он из-за двери. – Вы не отсюда.

Я поначалу даже растерялся, но, на секунду замешкавшись, решил ответить.

– Да, я издалека пришёл. А ты?

– Я тоже не отсюда, – выглянул он из-за двери уже почти целиком. – Мы с папой сюда прибежали, когда мама таять начала и на бабушку напала. Папа сказал, тут безопасно.

Второе ж солнце б побрало! Видимо, это реально тот пацан, о котором говорил Прохор. Таять в этом лабиринте из дворов может только лицо у лицеудов – в тот момент, когда они скидывают личину близких людей и нападают на жертв.

– А ты разве не один прибежал? – спросил я, но мальчик лишь помотал головой.

– Нет, с папой был. Потом папа ушёл куда-то. Дядя Прохор говорит, он за припасами ушёл, что папа у меня самый сильный, – слегка улыбнулся он. – Вот теперь жду, пока папа вернётся, а пока со мной тётя Наташа живёт.

– Тебя как зовут?

– Серёжа. А вас?

– Рома, – я встал с лавочки, и, подойдя к двери, протянул ему руку. Он, немного подумав, протянул свою и мы обменялись рукопожатием. – Слушай, Серёжа, а ты случайно не…

– Серёжа! Ну куда ж ты сбегаешь раньше времени! – дверь распахнулась. С лестницы на улицу спускалась тучная женщина. Даже не остановившись, она схватила Серёжу за руку и потащила вглубь двора. – Сколько тебе говорить, не ходи без меня никуда! И с кем попало не общайся! – окинула она меня пренебрежительным взглядом и потянула мальчика за собой. Тот обернулся в мою сторону, будто желая что-то сказать, но его одёрнули – и он послушно поплёлся следом.

Странные мысли всё чаще начали закрадываться в голову. Да и разговор с Серёжей посеял внутри какие-то сомнения. Но сейчас меня лишь волновал один вопрос.

Что же я видел прошлой ночью?

***

На вылазку решился исключительно с наступлением темноты – как только луна взошла высоко над крышами панельных домов, аккуратно вышел из квартиры, стараясь не издавать лишнего шума. Взял с собой нож – следовать правилам нужно в любой ситуации.

Как можно тише я вышел из подъезда. Короткими перебежками, стараясь прятаться в особенно затемнённых местах, выбрался к центру двора и украдкой направился к хозпостройке.

За дощатыми стенами не было видно решительно ничего – как назло, ночь была облачной, и луна совсем не светила. Свечек я, понятное дело, с собой не брал – не хотелось привлекать к себе лишнего внимания. Подёргав за дверь имитированного деревянного короба – та ожидаемо не поддалась – я решился на крайность.

– Эй! Есть кто? – шепнул я в дверной проём. Тех фигур со свечками там быть не должно – до вылазки я высматривал их в окно. Но кто-то другой вполне мог мне ответить.

Постройка ответила тишиной. Я уже было подумал, что занимаюсь полным идиотизмом, как вдруг услышал какие-то шорохи по ту сторону. А за ними – мычания. Тихие, слабые, будто бы постройка предназначалась для издыхающей коровы, которая еле-еле может издать голос.

– Ты там? Слышишь меня? – уже чуть громче спросил я. Кто-то по ту сторону продолжал лишь мычать, но больше ничего слышно не было.

Гадство. Выбивать дверь было бы слишком громко – да и там вполне может оказаться реально умирающая скотина. Попробовать всковырнуть ножом замок? Сомневаюсь, что что-то получится – лезвие чересчур широкое.

Так и не придумав, как открыть чёртову дверь, я попытался взглянуть сквозь щель между досками вновь – но ничего помимо кромешной тьмы внутри так и не увидел. Мычания тем временем стихли. Ещё немного потоптавшись на месте, я решил вернуться в квартиру – может, попробую проникнуть сюда завтра под предлогом помощи местным.

Обратно до подъезда шёл всё так же тихо и украдкой. Уже перед дверью показалось, будто над моим этажом шевельнулась занавеска в одном из окон.

Нехорошо.

Вернувшись в квартиру, сначала обошёл её в поисках посторонних, но никого не нашёл. Наконец, лёг на кровать. Попытался уснуть, проворочавшись в постели вплоть до рассвета, но вылазка не давала покоя. Те звуки из постройки – уж слишком они были не похожи на животные. Будто…

Из полудрёмы меня вывел скрип входной двери. Всё тело моментально напряглось, сжалось, а затем выпрямилось в едином порыве. Я аккуратно встал с кровати и подошёл ко входу в комнату, встав справа от двери. В коридоре послышались тихие шаги. Я не ошибся: кто-то действительно пришёл за мной.

За окном уже ощутимо рассветало, а потому темнота не должна была стать помехой. Наконец, скрываясь и действуя как можно тише, в комнату один за другим вошли трое человек. Я же оказался закрыт входной дверью, и потому меня заметили не сразу.

– Сбежал, сволочь, – выругался один из них. В его голосе я узнал Прохора. – Макс, поищи по этажу! Ваня, пошли, обследуешь со мной квартиру – может где заныкался.

Один из них послушно выбежал из комнаты, так и не заметив меня, и, судя по шагам, выбежал в подъезд. Стоять тут до конца? Глупость, найдут ведь. Нужно сыграть на неожиданности.

Я явил себя, резко выйдя из-за убежища.

– Меня ищешь?

Прохор явно был удивлён моему появлению – а потому покрепче перехватил дубинку, и, не задумываясь, кинулся на меня вперёд. Я увернулся от его удара, но тут же пропустил удар кулаком под дых от его напарника. Дыхание спёрло, лёгкие будто обожгло. Краем глаза я заметил, как Прохор подходит ко мне, чтобы нанести удар дубинкой.

К чёрту.

Резко выкинул из внутреннего кармана руку с самопалом – и наугад выстрелил в его сторону. Грохнуло. Уши заложило, на несколько секунд я потерялся в пространстве. Запахло гарью.

Наконец, проморгавшись, взглянул в сторону нападавших. Напарник Прохора – ещё совсем молодой парень – с ужасом смотрел в мою сторону. Наверное, никогда не видел выстрелов – я бы на его месте тоже испугался. Сам Прохор лежал на полу, воя от боли и держась за ногу – судя по кровавому месиву, выстрел пришёлся в район колена.

– Вон отсюда! Слышишь меня? Вон! – заорал я в сторону парня. Тот, недолго думая, побежал прочь из комнаты. Я закрыл за ним дверь и обернулся к главе дворового поселения.

– С-сволочь… К-кто ты? – лоб его покрылся испариной, и он с трудом выговаривал слова.

– Специальный отдел по противоборству культу второго солнца, двор номер семь, – отчеканил ему я, и, подойдя ближе, задрал его рубаху по плечо. На нём, как и ожидалось, были вышрамированы два солнца. Чёртовы культисты. – Говори, что в постройке во дворе?

– Т-там… Пошёл к чёрту! Я тебе не… А-а-а-а, с-с-сволочь! Остановись! – я надавил рукой на рану Прохора. Всё по инструкциям – так он точно захочет говорить.

– Ещё раз. Что в постройке?

– Отец там, этого… Мелкого… Все так или иначе отдадим душу иудам местным! Да будут дворы жить благодатнее, коли жертва будет принесена без молвы да без перстов! – начал он спешно проговаривать свой сектантский бред, будто бы в горячке, и только в этот момент до меня дошло, кто лежал в постройке.

– Вы что, ему язык отрезали, твари? – надавил на рану ещё сильнее, Прохор в ответ захрипел. – И кисти тоже, небось? А, мразоты?

– Р-ритуал… Всё согласно поклонению лицеудам… Т-ты не понимаешь… – хрипел он. – К-как ты узнал, что м-мы тебя…

– Должностные инструкции, – отрезал я, и только тогда понял, что что-то не так.

Шум в ушах от выстрела не проходил. Более того, он перерастал в тихий гул. Я медленно подошёл к окну и взглянул на рассветное солнце.

Справа от него, вздымаясь над крышами, вставало ещё одно. Начиналось двоесолнцие.

– Аха. Ахахахахахахаха, – услышал я тихий смех позади себя. – На всё воля лицеудья. Вот видишь, как сложилось. И всё как нужно – и жертва есть, и Савелий всех впустит, пускай и все с ангелами встретимся. Много, много уже люда набрали, все два солнца увидим, все к ангелам прикоснёмся. Гонцы божьи от нас уже во все дворы пошли, говорить об ангелах. Всех не найдёшь, всех не поймаешь, религия наша больше чем тебе понять дано. А мы… А мы все там будем, – тихо продолжал Прохор.

– Иди к чёрту, – только и успел ответить я, как услышал первые крики с улицы. Следом хлопнула дверь подъезда и на лестничной площадке послышались чьи-то грузные шаги.

Пора было сматываться. Я ловко подхватил рюкзак с пола и перебежал в комнату напротив спальни, притаившись за стеной. И вовремя – только я успел замереть, как шаги раздались уже в квартире. Кто-то прошёл в комнату к Прохору, и только тогда я услышал тонкий женский голос.

– Прохор, милый, вставай. Я вернулась.

– Н-настя?

Я выглянул из своей комнаты – ещё молодая женщина наклонилась над главой двора, будто не замечая раздробленного колена.

– Вста-ва-аа-й, Пп-роо-хх-ооо-р, – начала говорить она уже менее чётко, и тут же будто стала таять на глазах. Лицеуд готов был разорвать свою жертву. Ему уже не нужно было маскироваться.

– Н-настенька, – только и услышал я, прежде чем выбежать из квартиры.

Позади раздался истошный крик.

***

Во дворе происходила настоящая бойня – немногочисленные люди отбивались от чёрных долговязых существ без лиц подручными средствами, а те окружали их и разрывали на части. Повсюду слышались крики и хлюпающие, чавкающие звуки – благо, на меня, быстро проскочившего к другому подъезду, никто не обратил внимания.

– Серёжа! Серёжа! – кричал я на лестничной площадке, уже всячески наплевав на инструкции по безопасности. На втором этаже послышался скрип открываемой двери, а после топот маленьких ножек – и мальчик показался на пролёте второго этажа.

– Дядь Ром! Там тёть Наташу это… – он заплакал.

– Знаю, Серёж. Пошли, нужно уходить, – подскочив к нему и схватив его за руку, я побежал с ним вниз, к выходу из подъезда.

На улице лицеуды уже добивали оставшихся выживших – а потому нужно было сваливать как можно скорее. Я, выругавшись, скинул рюкзак на землю и взял Серёжу на руки.

– Ничего не бойся, понял? Мы с тобой сейчас из двора через калитку в сквер, а там в других дворах нам помогут. Понятно?

– Угу, – кивнул он в ответ.

Пока лицеуды только начали ковылять к нам своей неестественной походкой, я уже добежал до забора. Дверь была открыта – получилось проскочить. Дыхание сбивалось, но я был готов убегать от опасности – ведь лучше всего переживать двоесолнцие, попросту сбежав от него.

Уже в сквере, немного оторвавшись от преследования, я опустил Серёжу на землю, и, взяв за руку, повёл рядом с собой. Нужно было поспешить и добраться до защищённого двора, пока нас не настигли.

Сегодня судьба была на моей стороне. Даже пренебрегая некоторыми инструкциями, я смог…

– Дя-яя-ядь Рр-ооо-мм, – раздался протяжный неестественный голос сбоку. Я лишь успел повернуться, как чёрное безликое существо с одним лишь ртом набросилось на меня, начав рвать меня в клочья.

Инструкции были нарушены.

В Многодворье действительно нельзя доверять никому.

Автор: Алексей Гибер

Путин заявил об усилении мер поддержки для перелома ситуации с рождаемостью.
Ситуация с рождаемостью в стране остается сложной, заявил президент России Владимир Путин на заседании Совета по стратегическому развитию и нацпроектам. При этом задачей для государства, общества и религиозных конфессий президент обозначил «дополнительно поддержать семьи, будущих мам, наши традиционные ценности».
https://www.vedomosti.ru/society/news/2023/08/22/991395-puti...

– Три миллиона жизней – это плата за независимость?!
Президент смотрел с экрана строго и серьезно. Будто ждал ответа. Артем смотрел на президента – ему было интересно. Маме, похоже, не было – она мыла на кухне посуду. Шумела вода, гремели тарелки. Мама напевала старую детскую песенку: "Взлетая выше ели... Не ведая преград... Крылатые качели..."
– Мама, потише! – попросил Артем.
– Да, это плата за независимость! – твердо сказал президент. – И мы ее добьемся. Через год население нашей страны должно увеличиться на три миллиона человек! Это наш патриотический долг!
– Совсем с ума сошли, – почти весело сказала мама. Оказывается, она все-таки слушала. – У нас отрицательный прирост рождаемости.
– Отрицательный – это уже не прирост! – сказал Артем.
– Так говорят, – вздохнула мама.
– Нас – сорок семь миллионов, – продолжал президент. – Надо, чтобы было пятьдесят. С этой целью мной разработаны следующие программы. Родить в течении года обязаны...
– Это какая-то ерунда, – сказала мама. Она даже бросила посуду и вышла в комнату, вытирая руки кухонным полотенцем. – Нельзя рожать по приказу.
– ...семьи, в которых один ребенок... – перечислял с экрана президент.
– О! – сказал Артем. Ему стало смешно. – Мама, у меня будет братик или сестричка?
Мама легонько шлепнула его полотенцем по затылку.
– ...образовать временную патриотическую семью юноши старше шестнадцати и девушки старше пятнадцати...
– Мама, а я, оказывается, женюсь! – захихикал Артем.
Ему было смешно. Президент часто говорил с экрана глупости. Ну, сказал еще одну – будет о чем поржать с ребятами...
– Школу вначале закончи, жених! – мама тоже улыбалась. Но как-то встревожено. И смотрела на экран телевизора, где президент продолжал говорить о патриотическом долге. Артем, прихрамывая, встал, пошел на кухню за чаем.
– Нога болит? – спросила мама.
– Да не, нормально, – Артем постарался идти тверже. – Все нормально, мам.
– В конце концов, должны быть какие-то послабления для... – мама замялась.
– Для инвалидов? – спросил Артем жестко. – Я пойду, выгуляю Рекса.
Рекс, до этого тихо дремлющий в кресле, тяжело соскочил, подошел к Артему, ткнулся мокрым носом в ладонь. Артем посмотрел в слепые собачьи глаза, погладил пса по загривку.
– Вот тебе все равно, хромой я или нет, верно, Рекс? – спросил он.
– С другой стороны, – внезапно сказала мама чужим голосом, – в этом есть и плюсы. Временная семья может стать и настоящей.
– А так за меня никто замуж не пойдет, да? – спросил Артем. – За инвалида хромого? Ты это хотела сказать.
Мама ушла на кухню. Она всегда так поступала, если назревал конфликт – уходила на кухню и начинала перемывать посуду. Когда от них ушел отец, мать мыла посуду два дня подряд, даже золоченый ободок с тарелок стерся.
Артем нацепил Рексу поводок и вышел во двор. Там болтались Алеха и Тим. Алеха тут же замахал рукой, крикнул:
– Эй, Хромой, тебе шестнадцать есть?
– Месяц как исполнилось, – ответил Артем подходя. Рекс отбежал на всю длину поводка и присел в кустах.
– Повезло, – огорчился Алеха. – А мне только через полгода... не дадут жену, сволочи... Почему такая дискриминация? Девкам с пятнадцати, а парням с шестнадцати?
– Да чушь это все, – сказал Артем. – Никого женить не будут, вот через месяц сами увидите.

II
– Артем! – классная подождала, пока он встал. – У меня к тебе серьезный вопрос.
– Ну? – уже зная, о чем пойдет речь, буркнул Артем.
– Месяц прошел с тех пор, как наш дорогой президент объявил о патриотической программе.
Артем смотрел в окно. Клены на школьном дворе совсем покраснели, вот-вот листья начнут осыпаться...
– Все ребята уже определились. Все сыграли свадьбы. Сколько ты будешь тянуть?
– Я маленький еще, – сказал Артем. Класс захохотал – Артем был самым высоким.
– Юморишь, – кивнула классная. – Вижу. А ты в курсе, что на следующей неделе тех, кто уклоняется от патриотического долга, будут вывозить в специальные лагеря и женить?
Артем пожал плечами. В это он все-таки не верил. То есть верил, но не до конца.
– Я желаю тебе только добра, – смягчилась классная. – Ты умный хороший мальчик.
– К тому же хромой, – кивнул Артем.
– Да, – беспощадно подтвердила классная. – Тебе надо закончить школу. Так что... – ее взгляд пробежал по партам. Все затихли. – Добровольцы есть?
– На что? – спросил Никола. Он был туповат.
– Ты не годишься, – под общий хохот отрезала классная. Жена Николы, Олеся, пихнула его в бок и покрутила пальцем у виска.
– Так, добровольцев нет... – палец классной забегал по списку. – Галина... Оля... Света...
– Я с Борькой из параллельного женюсь! – быстро сказала Галина. – Мы утром с ним договорились.
– Оля... Света... – классная задумалась. – Артем, кто тебе больше нравится?
– Вы, – сказал Артем. Ему все еще казалось, что ситуацию можно обратить в шутку.
– Я замужем, – ответила классная без тени улыбки. И у Артема вдруг похолодело в животе. – Света. Она и по математике тебя подтянет. А ты ее по английскому.
– Юлия Тимофеевна! – воскликнул Артем.
– Властью, данной мне указом президента, – буднично сказала классная, – объявляю вас, Артем и Света, мужем и женой. Где будете жить, у Артема или у Светы, определитесь сами. Но учтите, жить вы обязаны вместе!
Артем посмотрел на Свету. Маленькая, тихая, она покраснела до корней волос. Артем почувствовал, что тоже краснеет.
– И помните, что если через два месяца тест не даст положительных результатов, – зачем-то вполголоса добавила классная, – вам будет оказана медицинская помощь. Артем, бери портфель и садись к жене.
Из школы они шли вместе. Шли и молчали. Света жила по соседству, Артем знал ее с первого класса. Ну... как сказать "знал"? Видел. Разговаривал... иногда. Снежками кидался.
– Помнишь, мы в третьем классе спектакль ставили? – спросила вдруг Света.
– Какой?
– Про недород. Ты был злым комиссаром, а я селянкой, у которой ты отобрал хлеб.
– Не помню, – признался Артем.
– Ты меня тогда взял за руку, – сказала Света.
– И ты помнишь? – поразился Артем.
– Ага.
Они опять пошли молча. Потом Артем решительно забрал у Светы портфель.
– Спасибо, – сказала она.
– И тебе спасибо, – признался Артем.
– За что?
– За то, что не стала говорить "не надо, я сама, ты же хромой..."
– Ну и что, что хромой? – Света пожала худенькими плечиками. – Ты мужчина. И ты мой муж.
Она снова покраснела. Артем понял, что надо брать инициативу на себя.
– Где жить-то будем? У твоих или у моих?
– У тебя своя комната есть?
– Есть.
– А я с братом живу в одной.
– С братом? – удивился Артем.
– Он маленький еще, ему семь...
– Тогда лучше у меня, – сказал Артем. – Я живу вот там...
– Я знаю, – сказала Света. – Вон твое окно... Я только вещи соберу и приду. А ты пока маму предупреди.
– Тебе не надо помочь? – спросил Артем вслед. Света только покачала головой – косички смешно запрыгали на плечах.
К приходу Светы Артем как раз успел убраться в комнате. Мама порывалась помочь вымыть пол, но он справился сам. И тахту от собачьей шерсти пропылесосил. И на компьютере постирал всякие фотки, которые могла увидеть Света. И даже окно протер.
Света пришла с большим чемоданом и рюкзаком на плечах. Мама открыла дверь, быстро забрала вещи и крепко обняла ее. Сказала радостно:
– Теперь это твой дом, доченька... Постой, что это?
Под глазом у Светки был большой синяк.
– Это папа, – сказала Света спокойно. – Мой папа. Он очень расстроился.
– Но ты же не причем, это президент велел! – воскликнула мама.
– До президента ему не добраться, а я рядом была, – ответила Света. – Можно, я умоюсь?
– Да, да, конечно... – засуетилась мама. – Вот сюда...
– А тапочки надевать?
– Как хочешь, мы дома без тапочек ходим...
Мама вошла в ванную вслед за Светой – они пустили воду и стали о чем-то шушукаться. Артем пожал плечами и захромал к телевизору. Передавали сплошь репортажи из загсов, ток-шоу о счастье материнства и детские фильмы. Артем пожал плечами, взял со стола газету и стал читать. В газете, в принципе, было то же самое.
– Вот это настоящая семейная жизнь, – сказала Света входя. Синяк ей мама закрасила тональным кремом. – Муж с газетой перед телевизором...
Артем не сразу понял, что она шутит.
– Я думал, ты совсем без чувства юмора, – сказал он.
– Поможешь мне с иностранными? – попросила Света.
– Конечно, – Артем отложил газету. – А что именно?
– Фьючеперфектпрогрессив. По английскому. Никак не разберусь. И с деепричастными оборотами в русском.
– Сейчас, – сказал Артем. Иностранные он любил.
Вечером мама вдруг засобиралась.
– Совсем забыла, ребята, – сказала она. – Я же обещала бабушку навестить.
– Да куда ты на ночь глядя? – удивился Артем. – Метро закроют, не успеешь вернуться...
– А я у бабушки заночую, – объяснила мама, виновато пряча глаза. – И на работу от нее поеду. Вернусь завтра вечером...
– Ты позвони, как доберешься, – только и сказал Артем.
Когда за мамой захлопнулась дверь, Света посмотрела на Артема и тихо сказала:
– Хорошая она у тебя.
– Угу, – буркнул Артем.
– Артем, у тебя с кем-нибудь это было?
– Нет, – сказал Артем, сразу сообразив, что такое "это".
– У меня тоже. А ты вообще знаешь, как?
– Конечно, – Артем покраснел. – Ну... в теории.
– Я тоже в теории...
Они смотрели друг на друга и медленно заливались краской. Оба.
– Знаешь, что, – сказал Артем. – Это как-то неправильно. Давай не спешить?
– Я тебе не нравлюсь? – спросила Света.
– Нравишься, – ответил Артем и с удивлением понял, что говорит правду. – Очень. Только вот так... из-за того, что классная решила...
– Ну нам же велели...
– Время пока есть.
Света вдруг облегченно выдохнула:
– Спасибо. Артем, ты мне очень нравишься. Больше всех.
– Я уже понял, – признался Артем.
– Ты знаешь, я даже иногда молилась, чтобы ты меня хоть заметил, – Света улыбнулась. – Но я тоже не хочу... так. Давай привыкнем друг к другу?
Артем кивнул:
– Слушай, а ты в игры играешь?
– Какие?
– Компьютерные. Я во "Властелина колец" играю.
– Покажешь? – спросила Света с интересом.
Они играли до трех часов ночи. Сходили в рейд, выполнили два квеста. Светке и в самом деле понравилось. Потом они съели половинку холодной курицы, выпили литровую бутылку колы и легли спать. Света на тахте Артема, а Артем на полу, вытащив из-под тахты свернутый рулончиком матрас. Уже под утро Артем проснулся от того, что ужасно хотелось в туалет. Он тихонько вышел из комнаты, ухитрившись даже не разбудить Рекса, не включая свет прошел в коридор. Когда вернулся, увидел, что Света во сне разметалась и с нее сползло одеяло. Артем осторожно укрыл ее, лег и крепко уснул.

III Было начало ноября. За окнами лил дождь, колено у Артема разболелось, он сидел, прижимая к суставу грелку с горячей водой. Грелка была старенькая, рваная, приходилось держать ее аккуратно, чтобы не намочить постель.
– А твою ногу нельзя вылечить? – спросила Света. Она расчесывала волосы, сидя у окна в одной ночнушке. Мама что-то шила в комнате, напевая свою любимую песенку. "Детство кончится когда-то... Ведь оно не навсегда..."
– Можно, – сказал Артем. – Только это сложная операция, у меня весь сустав раздроблен. У нас таких не делают, только в Европе и Америке. Ну еще, говорят, в России. Врут, наверное.
– А давай мы накопим денег и ты вылечишь ногу?
– Давай, – согласился Артем.
Света отложила расческу. Сказала:
– Всем девочкам велели завтра прийти на медосмотр. И принести тест-полоску.
– Что будем делать? – спросил Артем, помолчав.
– Ты не беспокойся. Я с Лидкой договорилась. Я ей дам тест, она на него... ну, понял.
– Ты умница, – сказал Артем. – Почему я раньше не замечал, что ты такая умница?
– Потому что все мальчишки дураки, – засмеялась Света.
Весна пришла неожиданно. Под теплым ласковым дождем снег растаял за одну ночь. Артем вел Свету домой, бережно поддерживая под руку. Света одной рукой держалась за большой живот.
– Тяжело? – спросил Артем.
– Ничего... сползает немного, – сказала Света. А потом совсем тихо добавила: – Что мы будем делать, Артемка? Что мы будем делать? Олеся вчера родила. Настя вот-вот... а у нас два месяца осталось...
– Я что-нибудь придумаю, – сказал Артем. – Обязательно. Ты не волнуйся.
Они поднялись на четвертый этаж – лифт не работал в рамках президентской программы экономии электроэнергии. Вошли в квартиру. Артем помог Свете раздеться, они прошли в зал. И увидели маму, перебирающую какие-то старые бумаги.
– Привет, мам, – сказал Артем. Света чмокнула маму в щеку. – Что ты ищешь?
– Твое свидетельство о рождении, – объяснила мама.
– Оно же потерялось.
– Я его потеряла, я его и нашла, – мама достала листок и протянула Артему.
Некоторое время Артем оторопело смотрел на листок.
– В России? – спросил он, наконец. – Русский?
– Да, – ответила мама. – Кстати, я все знаю.
– Что – все?
– Про вас со Светой все знаю. Что ты спишь на матрасе. И вообще... – мама помолчала. – А ты думал о том, что за срыв президентской программы парней отправляют на принудительные работы, а девушек – отдают в женские исправительные колонии? Ты знаешь, как Свету там будут исправлять?
– Мама...
– Скоро семнадцать лет, как мама! – она встала и протянула Артему несколько купюр. – На столике в прихожей телеграмма из Белого города. Там заболел твой дядя.
– У меня есть дядя в Белом городе?
– Нет, но это неважно. С этой телеграммой тебе продадут туда билет. Пересадка на русский поезд в Болотном Колодце. У вас есть справка о достойном выполнении президентской программы, вас отпустят вдвоем... если вы скажете, что ненадолго, только попрощаться с дядей...
– А что потом? – спросил Артем. От волнения у него сел голос, он говорил хрипло – как отец на каких-то старых сохранившихся записях.
– Вы уже большие, – сказала мама. – Я в вас верю. Денег, конечно, у нас нет... но ты парень умный. А Света находчивая. Может быть я к вам приеду... потом.
Артем кивнул. И сказал:
– Только Рекса, мама, мы заберем с собой.

IV
Пограничник смотрел на Артема строго и неприязненно.
Чего удумали – жинка едва брюхо тягает, а вы в гости собрались?
Дядя умирает, – сказал Артем. – Попрощаться хочет, на жену мою посмотреть. Он же не виноват, что судьба его так забросила...
Не виноват, так надо было возвращаться, – пробурчал пограничник, но все-таки поставил штамп в паспорте. – А то погоняться за красивой жизнью...
Да разве там жизнь красивая? – удивленно сказал Артем. – Там же Россия!
Пограничник криво ухмыльнулся и внушительно пояснил:
Понимать надо – город приграничный. Они там витрину своей суверенной демократии устроили, чтобы нас смущать. Так что с умом себя ведите. На провокации не поддавайтесь, о политике не разговаривайте, рты не разевайте... А собаку-то зачем с собой тащите? – в голосе пограничника вдруг возникли подозрительные нотки.
Так это ж дядькина собака, – нашелся Артем. – Тоже пес помирает... пусть хозяина увидит.
То верно, – решил пограничник. – Идите...
Артем и Света двинулись к русскому поезду. Артем тащил чемодан и поддерживал Свету. Света держала поводок Рекса.
Сползает, – неожиданно сказала она.
Светочка, нам чуть-чуть... – прошептал Артем.
Артемка, совсем сползает... прости...
Тугая подушка, набитая гречневой шелухой, выпала из-под платья – и Света мгновенно превратилась из беременной женщины в тоненькую испуганную девочку. Пограничник разинул рот.
Светка, беги! – закричал Артем. И, бросив чемодан, кинулся к поезду вслед за ней.
Проклятое колено никак не хотело сгибаться. Он полубежал, полупрыгал, вслед за ним топали ботинки пограничников. Света уже вбежала в вагон, втащив за собой Рекса и теперь испуганно смотрела из-за плеча проводницы и русского пограничника. В вагоне были тепло и приятно пахло. Играла музыка. Чистый ясный голос пел: "Но пока мы только дети, нам расти еще расти... Только небо, только ветер... Только радость впереди..."
Не уйдешь, уклонист! – ревел за спиной пограничник. Потом послышался звук падения и ругань – пограничник споткнулся о подушку и это дало Артему несколько драгоценных секунд.
Артемка! – кричала Света. – Быстрее!
Артем уже слышал за спиной тяжелое дыхание. Последним усилием он вцепился в поручни и забросил ноги на решетчатую ступеньку. В плечи тут же вцепились – но Артем держался крепко.
Он на российской территории, – строго сказали над головой. Щелкнул затвор автомата. Пограничник, матерясь, отпустил и Артем поднялся в вагон. Русский пограничник посмотрел на него добрыми усталыми глазами и сказал:
Ne boisa, hlopec. Mi teba v obidu ne dadim. Ti govorish po russki?
Da, – ответил Артем. – Ya russkiy.
Что ж ты творишь, парень? – кричал вслед пограничник. – Как тебе не стыдно, девочка! Уклонисты! Вы не патриоты своей великой родины!
Артем покачал головой и, прежде чем взять Свету за руку и пойти в купе, ответил, сам не понимая, о ком говорит – о Свете, или о родине:
– Об одном прошу – оставьте ее в покое!

@Сергей Лукьяненко 2015